Игры капризной дамы. Сергей Трахимёнок

себя ведут и поведут – будет зависеть тактика освобождения.

      – Тактика, – скривился Узякин, – грамотные все…

      – Парень – человек молодой, ему лет двадцать пять. Он начальник тарного цеха, поэтому его жизнь вне опасности.

      – Почему ты так решил? – спросил Узякин комбата.

      – Видишь ли, ты имеешь дело с преступниками на свободе, а мы за проволокой. Весь персонал в зоне для зэков делится на чистых ментов и тех, кто носит ментовскую форму, но их функций не выполняет – это мастера, начальники производств, врачи, библиотекари, учителя школ.

      – Ну тогда и второй бабе ничего не грозит, – проронил Узякин.

      – Дай бог, – ответил не верующий в Бога комбат, – для нее есть иная опасность.

      – И эта опасность реальна, если они задумали нечто иное, чем выезд из одной зоны в другую, – поддержал комбата Внучек.

      – Ну ты их переоцениваешь, – возразил Узякин, – это обычные зэки, а не представители спецслужб, гы-гы-гы…

      – А ты их недооцениваешь, – вмешался комбат, ты посмотри, тут что-то не так, уж очень ловко они действуют, и все у них получается. Старую женщину отпустили, правильно: двух заложников им вполне хватит в дороге. Третий бы только помешал.

      – Если они таким образом решили выбраться из колонии, то нам повезло. Но если они, а их поведение это подтверждает, выбравшись из колонии, выдвинут новые требования… Потребуют машину и попытаются оторваться от погони вместе с заложниками, вдруг их сообщники ждут, – сказал Внучек.

      – Ну размечтались, фантазеры, – произнес Узякин.

      – Все это надо иметь в виду и быть готовым к любым поворотам, – сказал комбат, – аппетит приходит во время еды. Они, даже прибыв сюда, могут заявить, что берут заложников в камеру. Они понимают, пока заложники у них в руках – они хозяева положения – тузы, а мы – шестерки.

      – Да ладно вам, пессимисты, – сказал Узякин, – о тех, кто приедет к нам, мы уже знаем, теперь посмотрим, чем сами располагаем, посчитаем силы и средства, а также осмотрим плацдарм, на котором проводить боевые действия.

      Буза смотрел на автозак долго, словно был экстрасенсом и пытался проникнуть в его внутренности, в которых могла прятаться их смерть.

      Вокруг машины не было ни души, но это не вызывало чувства успокоения, скорее наоборот: автозак с открытыми дверьми напоминал Бузе мышеловку.

      Буза вел наблюдение из другого помещения – процедурного кабинета. Хряк был в кабинете начальника с заложниками, а Шнырь стоял сзади, готовый выполнить любое указание Бузы.

      – Выверни карманы, – неожиданно потребовал Буза.

      Глаза Шныря метнулись в разные стороны. Но тем не менее он вывернул оба кармана робы и положил на подоконник несколько стандартов теофедрина, «конфискованных» им у Валентины.

      Буза сгреб их одной рукой и выбросил в форточку. Сделал он это так же ловко, как сбрасывал в отбой лишние карты, и даже опытный в этих делах Шнырь не заметил, как он прижал мизинцем к ладони один стандарт лекарства.

      – Выберемся отсюда, – сказал он