Перст указующий. Йен Пирс

рукав и сядь вот тут.

      Он указал на табуретку у кровати, а когда она села, я начал обматывать лентой ее руку. Лоуэр обнажил худую морщинистую руку матери и обмотал другой лентой – красной, этот цвет запал мне в память, – ее руку выше локтя.

      Затем он достал свою серебряную трубку, а также два стволика очищенных гусиных перьев и продул их, проверяя, нет ли в них преграды.

      – Готовы? – спросил он.

      Мы тревожно кивнули. Точным умелым движением он вонзил острый ножичек в кровеносный сосуд девушки и вставил в него перо концом навстречу току, так что естественное движение направило кровь в воздух; затем он подставил под другой конец чашку, и кровь рубиново-красной струей хлынула в нее – стремительнее, чем мы с ним предполагали. Лоуэр медленно считал.

      – Чашка вмещает одну восьмую пинты, – сказал он. – Проверю, сколько времени она будет наполняться, и тогда мы будем примерно знать, сколько крови возьмем.

      Чашка наполнилась так быстро, что кровь начала переливаться через край на пол.

      – Минута и одна восьмая, – громко сказал Лоуэр. – Быстрее, Кола! Трубку!

      Я протянул ему трубку, а жизнетворная кровь Сары уже стекала на пол. Затем вставил второе перо в сосуд матери, на этот раз в противоположном направлении, так, чтобы новая кровь слилась с ее собственной. С поразительной нежностью, едва кровь девушки потекла из серебряной трубки, Лоуэр повернул ее и соединил трубку с пером, торчащим из руки старушки.

      Он внимательно осмотрел место соединения.

      – Как будто получилось! – сказал он, с трудом скрывая удивление. – И не вижу никаких признаков сворачивания. Как долго, по-вашему, нам следует продолжать?

      – До восемнадцати унций? – прикинул я со всей быстротой, на какую был способен, пока Лоуэр отсчитывал время. – Минут десять… для верности пусть будет двенадцать.

      И воцарилось молчание: Лоуэр сосредоточенно считал вполголоса, а девушка тревожно закусила губу. Должен сказать, она держалась очень храбро. Ни разу не пожаловалась, не вскрикнула. Меня же снедала тревога: каковы будут результаты? Пока ничто не указывало, чем это может обернуться.

      – …Пятьдесят девять, шестьдесят… – наконец произнес Лоуэр. – Достаточно. Ну-ка, ну-ка. – И он высвободил трубку, положил на пол, умело прижал палец к сосуду матери и выдернул перо. Я вытащил перо из руки девушки, и затем мы принялись бинтовать ранки, чтобы прекратить кровотечение.

      – Вот и все, – сказал Лоуэр с удовлетворением. – Как ты себя чувствуешь, моя милая?

      Она потрясла головой и раза два глубоко вздохнула.

      – Все словно кружится, – сказала она слабым голосом. – А так хорошо.

      – Отлично. Ну, посиди пока спокойно. – И он нагнулся над матерью. – Никаких изменений, – сказал он. – Как по-вашему?

      Я покачал головой:

      – Не лучше и не хуже. Но, разумеется, нужно время, чтобы молодая кровь оказала свое действие.

      – Каким бы оно ни было, – пробормотал Лоуэр. – Обычно в таких случаях рекомендуется сильное