Брат волколака. Николай Иванович Липницкий

людям, сразу вон. В прошлом году совсем маленького пацанёнка лет десяти выгнали только за то, что один глаз налево, а другой вверх и падучая часто. А младенца, что у Надюхи родился, сразу умертвили. Хвост у него был. И не помогло, что Надюха в совете деревни состояла. А тут, похоже, кисть опять вырастает. Это точно никому не понравится.

      – Жека! – раздался голос от крыльца. – Иди. Бабы на совет зовут.

      А вот это совсем не хорошо. Если на совет мужика зовут, это всегда не к добру. Бабы, они, обычно, проблемы сами решают. А если мужчину подтягивают – это уже тревожный знак. Не нужен мужик на совете.

      Вот, как накаркал. Сидят вокруг стола. Все напыщенные, суровые. И взглядом, словно насквозь просвечивают. Слыхал Женька про какие-то приборы, что были до Ужаса. Типа, заходишь в кабинку, а он все твои внутренности показывает. Только, вот куда показывает и что за кабинка такая, не ясно. Но, вот именно так и смотрят.

      – А покажи-ка нам культю свою, – ничего хорошего не предвещающим голосом произнесла Степанида.

      Да что прятать-то? Вот она. Женька вытянул вперёд обрубок руки и помахал перед бабами.

      – По новой отрастает, – диагностировала Настасья.

      – Ну да. Мутант, – поддержала подругу Оксана.

      – Погодите, – возмутился Женька. – Какой я мутант? Я с вами в одной деревне много лет, а вы мне тут такое обвинение?!

      – Кто же тебе виноват, что ты так умело скрывался? – резюмировала Степанида. – Я, бабоньки, так мыслю: изгнание.

      – Конечно изгнание! – поддержала её Аглая. – Не хватало ещё у нас таких уродов.

      Остальные бабы, хоть и не высказались, но тоже поддержали своих товарок. И ни одного взгляда не то что поддержки, но, даже, просто жалости или участия. Проголосовали и вычеркнули.

      – Я надеюсь, что ты понял, – проговорила Степанида. – У тебя время до утра. Если не уйдёшь – поднимем на вилы.

      Ну да. Понятнее некуда. Хотя, обидно. Из-за какого-то выроста вот так выгнать? Но против баб не попрёшь. Спасибо ещё, что до утра время дали. На вечернем молебне волю совета провозгласили, так что даже родители с опаской косились на Женьку, когда он собирал котомку. Да что там собирать-то было? Ну, мыло с зубным ёршиком из щетинок бобра – само собой. Одёжку какую-никакую, да поесть на первое время. Снаряжение, лесу необходимое – само собой. Как и оружие и инструмент всякий. Вот и все сборы. В одиночестве перекусил на дорожку и на выход.

      Вообще-то, на ночь глядя из деревни не выходят. Ночью в лесу всякое может быть. И волколаки на охоту выходят, и сыть неосторожную жертву поджидает, а возле водоёмов и вообще жуть: водяной караулит. Только поближе подойдёшь, вмиг на дно утащит. Но, срок даден. До утра. А то, что утром, если он в деревне останется, на вилы поднимут, это к бабке не ходи. Так и сделают. То, что уйти дали, и на том спасибо. Вон, в Збруевке, как только в мутации заподозрят – сразу на костёр. Так что Степаниде в ноги кланяться за доброту надо.

      Пока светло, Женька старался отойти как можно дальше от деревни. Ночью-то, какое