Когда правит страсть. Джоанна Линдсей

что ты сейчас от меня услышала. Он указал Адаму на дверь и запретил встречаться с тобой. Но Адам не послушался. Мэри рассказала мне, как часто он останавливает тебя на улице.

      – Что заставляло тебя ревновать? – догадалась Алана. – И продолжать злиться?

      – Нет, я… – Аннетт замолчала. Она выглядела смущенной, растерянной и виноватой.

      Алана окончательно поняла – лорд Чапмен вовсе не собирался ухаживать за ней. Но по сравнению со всем остальным, что она узнала сегодня, это ее не слишком огорчило. Зато Алана видела, что Чапмен по-прежнему много значит для Аннетт, которая была не только ее наставницей и опекуншей, но также хорошей подругой.

      – Ты должна его простить, – сказала Алана. – Он уже не тот, что раньше. Теперь он готов принять на себя ответственность за семью. И готов сделать тебя счастливой в браке, которого ты желала. Не отказывайся от всего этого, раз он любит тебя, а ты по-прежнему любишь… его.

      Алана побледнела. Ты должна простить его… он уже не тот, что раньше… он любит тебя… Господи, что же она наделала?

      Она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Паппи по-прежнему находился в кабинете, но теперь стоял посреди комнаты. Он выглядел таким сломленным, таким несчастным, словно разом потерял всех, кто что-то значил для него в этом мире. И он действительно потерял. Алана осудила Паппи за прошлые грехи, вместо того чтобы помнить, каким человеком он стал. Человеком, во многих отношениях искупившим свое прошлое.

      – Прости меня! – воскликнула она, бросившись в его объятия. – Я не хотела вести себя так… так…

      Она не смогла продолжать из-за рыданий. Встревоженная Аннетт, следовавшая за Аланой по пятам, осторожно закрыла за собой дверь, в то время как Паппи прижал Алану к себе и стал ласково утешать, помогая избавиться от эмоций, кипящих внутри.

      – Ш-ш-ш, – молвил он наконец. – Моя вина в том, что я рассказал тебе все сразу. Это чересчур. Должно быть, ты меня теперь возненавидишь.

      – Нет! Ни за что! Я люблю тебя, Паппи. И это никогда не изменится.

      – Значит, ты сможешь простить меня?

      Было трудно ответить «да», но не так трудно, как сказать:

      – Я знаю, что теперь ты не такой, как раньше. Ты честный и добрый, и ты помогаешь стольким людям.

      Алана почувствовала его облегчение, когда он обнял ее еще крепче. Она отклонилась назад, чтобы он мог увидеть, насколько она искренна. Его глаза тоже были влажными, когда он нежно вытер ее щеки тыльной стороной ладони. И все же ей было не по себе из-за того, что она услышала от него. Как сказать ему, что она готова ехать в Лубинию, если это вовсе не так?

      – Паппи, прошу, скажи, что хотя бы часть сказанного тобой было ложью, – взмолилась она. – Пожалуйста, скажи, что я не королевская дочь.

      – Я не могу сделать этого, – молвил он печально.

      Алана закрыла глаза.

      – Все, что я люблю, находится здесь, в Лондоне. Я не хочу уезжать! Я хочу учить детей.