Где же Лизонькa?. Алиса Антонова

кого не видела я. Сначала, потому что внимания не обращала, потом, потому что ужас напал.

      – В полицию, конечно, надо идти… – задумчиво начала Вера….

      – А ты уверена, что женщина была мертвой? – прервал ее дотошный Сергей.

      – Пульс же я не проверяла! Но очень похоже. И не потому, что снег на практически голой ноге не таял, а по тому, как ее несли, как мешок! И эти болтающиеся руки…

      Напряжение последних суток вдруг отпустило, и я разрыдалась, неожиданно для себя.

      Сердобольный Сережа расстроился, вскочил, куда-то вышел, принес коньяку.

      – Я за ру-у-у, за рулем, – всхлипывала я.

      – Да, ладно, Вера, какая тут полиция! – громко возмущался он. – Ты посмотри на нее! Она и так еле дышит, еще эти ее ремонты, и работа, а полиция – это тебе еще одно приключение с осложнениями! Алиссон, брось ты все, забудь, тебя никто не видел, и ты никого не видела! Плохо, конечно, но ведь сломаешься! Сломаешься раньше времени – вон, будешь как наш дед в лучшем случае. Если вообще выживешь, когда бандюганы тебя вычислят. Выпей коньяк! – почти крикнул он.

      – Ну что ты несешь, – тихо проговорила Вера. Она встала, подошла ко мне, взяла мою голову и притянула к себе. Упершись в мягкую толстую Веру, где-то между ее животом и грудью, ощущая ее мягкую руку на моей голове, я почувствовала себя дома, в настоящем доме, где любят, ждут, защитят…. Мне стало тихо, уютно и я не хотела вылезать…

      – Алискин, солнышко мое, ты просто испугалась, но все пройдет, это нервы, все хорошо, ты с нами. Злые дядьки испугали бедную девочку. Давай коньячку выпьем, останешься у нас, переночуешь, завтра выходной, поедем к тебе вместе, – ворковала Верочка.

      – У меня Мартин негуляный, – пробурчала я в Верин живот.

      – Ох, Антонова, развела живность! Поросят всяких, – резко меняет тон Вера. Я прыснула сквозь слезы и отодвинулась от Вериного живота.

      – Нет, правда, я поеду, я что-то расклеилась, сейчас легче. Спасибо вам дорогие.

      – Куда, ты в таком состоянии! – возопил Сережа.

      – Ничего, я часто в таком состоянии, а сейчас мне и вправду легче. Вере деда кормить…. Вы подумайте, я позвоню завтра, поговорим.

      Верочка опять ко мне подошла, погладила. – А в полицию идти надо…

      – Вера! – возмущенно воскликнул Сергей.

      – И побыстрее, не затягивай, – не обращая внимания на возглас Сергея, продолжала Верочка, – вдруг там какие-нибудь следы остались. Ты же все равно не сможешь жить с этим. А в полицию тихонько сходишь, все расскажешь, – продолжала тихо говорить Вера, поглаживая меня по голове. – Завтра выспишься, выходной, зима, в саду работать не надо. Ничего не делай и пойди потихоньку в полицию. Никаких документов не подписывай. Просто расскажи все следователю и скажи, что очень тревожишься и не хочешь никаких заявлений писать. Отдай им эту головную боль и все, и забудь. Мы утром приедем и вместе пойдем. Сейчас прости, из-за деда не могу с тобой. Но утром мы с Сережей приедем.

      – Да, что ты, Верочка, не надо! У тебя завтра дел по горло, к врачу