Честь имею… капитан Волошин. Сборник рассказов. Михаил Александров

вступать в разговоры с гражданским населением не желательно, – закончил майор и после небольшой паузы уже не по-военному добавил. – Теперь, ребята, вы уже не призывники, а солдаты. Ваша гражданская жизнь осталась в прошлом, поэтому ещё раз прошу, дисциплина и дисциплина. На время следования мы не команда, а маршевая рота. Всё понятно? – и, обернулся к своим сержантам, – командуйте!

      Сержант постарше и поменьше ростом зычно скомандовал:

      – Направо, шагом марш!

      Сержант помоложе оказался впереди колонны, маршевая рота нестройными рядами покинула территорию Калининского военкомата.

      До Москвы доехали быстро. В электричке вели себя довольно прилично, заняв целиком первый вагон. Тем более что сержанты перекрыли своим присутствием вход и выход. Особо нетерпеливые начали вскрывать выданный сухой паёк – не потому, что голодные, а так, из любопытства. В пайке оказалось по пачке галет и три банки без этикеток. Узнать о содержимом пришлось путём вскрытия. У кого-то нашёлся нож, и дело пошло. В двух банках была каша неизвестного названия, то ли рис, то ли перловка, а вот в третьей, чему все от души обрадовались, – сгущёнка. Увидев такое богатство, Мишка Косарев засиял, как труба, на которой всем предстояло играть.

      – Ничего себе, хорошо музыкантов кормят, – забасил он, – это что же, каждый день будут сгущёнку давать, так служить я согласен, хоть сколько.

      – А ты думал, – обрадовался Воробей, – музыканты – это не пехота какая-нибудь, даже не ракетчики, – бросил на Саню ехидный взгляд, – им наверняка особый паёк положен, они вон на парадах, всегда впереди.

      Воробей был важный, его назначили командиром одного из десяти отделений маршевой роты, даже в росте как будто подтянулся и пытался командовать, правда, по привычке больше балаболил. Волошин в этот раз в начальники не попал, его знания в военной области пока были не востребованы.

      – Ребята, я свою сгущёнку сейчас съем, – решил Косарев, – как приедем, нам же ещё дадут, ну, накормят уж точно, что её жалеть, раз особый паёк будет.

      – Давай прибережём, – попытался Саня отговорить товарища, – неизвестно, когда приедем, майор сказал, от Москвы ещё куда-то.

      Да и к сгущёнке, в отличие от большинства, Саня почему-то был равнодушен.

      – Куда от Москвы-то? – не согласился Мишка. – Все парады в Москве.

      – Ну, может, в Подмосковье куда, – поддержал товарища Воробей, – не сразу же на парад, подучить сперва должны, на трубах-барабанах играть, – но отговаривать Косарева от съедения сгущёнки не стал, и тот отправился в очередь за ножом.

      В Москву приехали вечером, с Ленинградского вокзала перешли на Ярославский и заняли воинский зал. Майор оставил с командой молодого сержанта, наказав никому никуда не отлучаться, а сам с другим сержантом, постарше, ушёл.

      Призывники сидели без дела, обсуждали перспективы будущей службы, кто-то хрустел галетами, продолжая уничтожать