Начальник райотдела. Галия Мавлютова

отец, документ настоящий. Мы хотим потревожить ваших соседей из пятнадцатой квартиры. Помоги нам, отец. Нам нельзя без разрешения хозяев входить в квартиры.

      – А санкция есть? – грозно нахмурив брови, спросил старик.

      – Есть. Без нее нам никак нельзя. – Юмашева полезла под куртку и потрогала кобуру. «Вот она наша санкция», – подумала она. – Показать санкцию, отец?

      – Не надо, дочка, – сменил гнев на милость гневный старик. – Знаешь, как надоели эти наркоманы?

      – Догадываюсь, – кивнула Юмашева, – напиши заявление, а, отец? Договорились?

      – Пишу-пишу, – старик скрылся в дверях.

      – Ну, капиталистическую законность и права граждан мы соблюли. В полном соответствии с действующим законодательством. Теперь ждем входа в квартиру. Звонить и стучать не будем. Саша, правильно я мыслю?

      – Элементарно, Ватсон. Гениально! – Жигалов восхищенно закатил глаза.

      – Не прикалывайся, Жигалов. Приколы не по должности. Рановато еще. Становись вот сюда!

      Юмашева указала ему на лестничный марш, сама осталась стоять у двери гоголевского персонажа. Внизу послышались голоса. Кто-то закашлялся, кашель был сухой и жесткий, затем натужно захрипел, задыхаясь, пытаясь справиться с приступом.

      «Туберкулезный, что ли? Так может кашлять только очень больной человек, но он не один. С ним еще несколько человек. Плохо дело, надо было все-таки позвонить в отдел».

      – Саша, иди сюда, – прошипела Юмашева.

      – Зачем? – он зашипел так громко, что у Гюзель Аркадьевне почти лопнули барабанные перепонки.

      – Не ори так, иди сюда, – прошептала она, протягивая ему руку, – будем целоваться-обниматься.

      – Что!!! – возмутился Жигалов.

      – Успокойся! Делай, что тебе говорят. – Юмашева схватила его за куртку и прижала к себе. – Изображай влюбленного. Изо всех сил изображай. Работа опера сродни актерской, запомни, – шептала она, крепко держа Жигалова за рукав, предательски трещавший по шву. – Когда-то один оперок спас мне жизнь в засаде.

      – Тоже на лестнице? – тихим шепотом спросил Жигалов, обхватив ее за плечи обеими руками.

      – На лестнице, на лестнице. Так что стой! В обморок не падай, терпи, – она тихо засмеялась.

      – Потерплю, – согласился Жигалов, – они уже близко, сейчас сюда поднимутся.

      – Молчи-молчи, – Юмашева толкнула его в бок. – Очень не прижимайся. Между нами пистолет, он будет обозначать границу между телами. Ни о чем не думай, думать буду я. Ты изображай из себя великого актера. Представь, что ты Сергей Безруков. Или Том Круз. Кто тебе больше нравится?

      – Том Круз, – виновато сознался Жигалов.

      – Плохо. Это не патриотично. Надо любить Сергея Безрукова, – с упреком сказала она и зашипела: – Все, заткнись, они уже здесь, сейчас начнется.

      К пятнадцатой квартире подошли четверо мужчин, один из них выделялся белой повязкой на шее. Мужчины подозрительно оглядели парочку, состоявшую из Жигалова и Юмашевой. Гюзель Аркадьевна осторожно высвободилась