Начальник райотдела. Галия Мавлютова

Наверное, что-то очень смешное. Девушка смеялась и доверчиво смотрела на Андрея. Он обернулся, почувствовав пристальный взгляд Юмашевой. Девушка за стойкой бара помрачнела. Ее доверчивый смех растаял во внезапно наступившей напряженной тишине. Клиенты, присутствующие в баре замолчали. Казалось, все вдруг прекратили курить, пить и дышать, словно давали возможность Андрею и Гюзели разглядеть друг друга. Не ошиблись ли? Вдруг подвела двух одиноких людей романтическая ночь, раскрасив их лица на короткое мгновение волшебными красками.

      – Здравствуй, – совсем просто сказал он. В зале снова зазвучал смех. Дым кружил волнами, медленно уплывая к потолку, скручиваясь на самом верху в кольца. Послышалась негромкая музыка, будто невидимый дирижер взмахнул палочкой и жизнь вернулась в нормальный ритм.

      – Здравствуй, – спокойно ответила Юмашева и присела за столик, стоявший рядом с ней. Она изо всех сил старалась держаться достойно, сохраняя самообладание, выдерживая планку и не концентрируя внимание на бухающем сердце, отправляющее цистерны крови по всем кровеносным сосудам.

      Андрей все стоял возле стойки. Гюзель внутренне забеспокоилась: «Неужели, я так плохо выгляжу, что он не решается сесть рядом со мной? Конечно, бессонные ночи не украшают женщину. Нервная работа не прибавляет красоты. Но можно просто поговорить. Вспомнить о проведенных вместе минутах в самолете. И, вообще зачем он позвонил?»

      Она стиснула зубы, чтобы не разрыдаться от обиды. Слезы уже вскипели в краешках глаз, еще немного, – и они скатятся по щекам, оставляя предательские следы. Андрей улыбнулся и ушел. Он ушел куда-то в глубь бара, высокий, заметный, и… и такой желанный. Юмашева тихо охнула и прижала салфетку к щеке, одна слезинка все-таки пробралась на свободу и покатилась по лицу, призывая за собой оставшуюся лавину. Девушка за стойкой ехидно ухмыльнулась, скользнув взглядом по сжавшейся фигурке Гюзель.

      Юмашева резко поднялась и направилась к выходу. У двери она остановилась и пошла в зал, разглядывая присутствующих за столиками. Никто не обращал на нее внимания. Все громко говорили, перебивая друг друга, при этом они не слышали никого, только себя. «Все хотят выговориться, поделиться своим одиночеством, но никто не хочет слушать другого», – подумала она, отыскивая глазами Андрея. В зале его не было. Она прошла по коридору в подсобное помещение. Андрей стоял в дверях маленькой комнатки и смеялся, как мальчишка, радуясь, что она не исчезла, не ушла, что он видит ее. Когда она подошла к двери, он схватил ее за руку и затащил в комнату, прижал к стене, и она забыла, где находится. Гюзель знала, что рядом существует реальный мир с его бедами и невзгодами, вселенским одиночеством, неприятностями и проблемами, но это знание осталось вне ее сознания. Она приникла к Андрею и стала его частью, одним целым, отдельной планетой, отделенной миллионами километров от существующего мира. Исчезли запахи и звуки, исчезли предметы и стены, оставив после себя бушующее пламя, вырвавшееся, наконец-то, на свободу. Пламя осветило