Крах черных гномов. Ростислав Самбук

нахмурился, едва пошевелил тонкими губами:

      – Мы теряем напрасно время, господин Кремер. Я передам письмо губернатору, и он сам решит, принимать вас или нет.

      Через несколько минут секретарь вернулся. Уже один его вид говорил о многом – рекомендация ювелира стоит здесь немало. Секретарь приветливо улыбался и заговорил совсем другим тоном:

      – Присядьте и подождите, пожалуйста, господин Кремер. Вот вам свежие газеты и журналы. Губернатор скоро вас примет…

      Петро уткнулся в газету невидящим взглядом. Так никогда в жизни он не волновался. Правда, губернатор – это точно известно – никогда с племянником Ганса Кремера не встречался, что же касается подробностей жизни ювелира, ими он запасся предостаточно. А если окажется, что чего-то Карл не знает, то ведь он был не в столь уж близких отношениях с Гансом Кремером и его семьей.

      Наконец секретарь исчез за массивной дверью. Появившись, почтительно раскрыл ее.

      – Господин губернатор вас ждет.

      Длинный, светлый кабинет. Размеры его огромные. Стол в противоположном его конце кажется маленьким; сидящий за ним человек тоже кажется небольшим. Только подойдя ближе, Петро понял, что обманулся: за большим дубовым столом сидел высокий человек, плечистый, коротко подстриженный. Протянув через стол руку, приветливо сказал:

      – Рад видеть племянника моего друга и бывшего коллеги. Вы давно видели дядю?

      «Проверяет, – подумал Кирилюк, – в конце письма обозначена дата».

      – Скоро месяц, как мы расстались.

      – Вам так долго пришлось добираться из Бреслау?

      – Немного не повезло: простудился в Кракове и чуть ли не месяц провалялся с воспалением легких, – объяснил Петро.

      Губернатор помолчал, отбивая карандашом по столу в такт каким-то своим мыслям.

      – А как поживает уважаемый Ганс?

      – Он провел за последнее время несколько удачных операций. Что же касается здоровья, то дядюшка пока что на него не жалуется – поскрипывает.

      – «Поскрипывает»?! – Уголки губ губернатора растянулись. Это, по-видимому, означало улыбку.

      – Скрипит в прямом и переносном смысле, – позволил себе пошутить Петро.

      Шутка была встречена благосклонно.

      – У нашего Ганса даже в молодые годы голос был скрипучий, – промолвил Вайганг, полуприкрыв глаза. – А он по-прежнему собирает эти, как их?.. Ну?.. – он нетерпеливо пощелкал пальцами, как бы ожидая подсказки.

      – Вы, наверно, имеете в виду страсть дяди коллекционировать ковры?

      – Ха-ха-ха… Удивительная страсть…

      Так как было очевидно, что губернатор собирается прощупывать его и дальше, Кирилюк решил пойти ему навстречу.

      – В той комнате, в которой вы жили, когда гостили у дяди перед войной, те же самые ковры. И в окно заглядывает та же самая старая груша… – сказал он, улыбаясь.

      – Тогда со мной гостил у Ганса, кажется, и ваш отец? – будто мимоходом бросил Вайганг.

      – Мой отец? Вероятно… – Петро вовремя спохватился. – Вероятно, вы встречали