Антакарана. Квест в реальности. Татьяна Шуклина

отдалило друг от друга.

      Одно самое сокровенное желание, сказал Маэстро. Что это может быть в моем случае? Чего я так страстно желаю в своей жизни, что готова пойти на такие жертвы как, например, пережить эту импровизированную катастрофу? Я всегда считала себя вполне счастливым человеком. У меня есть замечательные родители и хоть и небольшой, но преданный круг друзей. Мне посчастливилось заниматься любимым делом и не приходиться жаловаться на проблемы со здоровьем. Перечень дел, которые надо успеть выполнить, прежде чем умереть? Как и у всех людей на земле, у меня есть такой список с довольно обобщенными формулировками типа поплавать с дельфинами, покорить вершину Монблан, прыгнуть вниз головой с тарзанки в Олимпийском парке города Сочи и прочая чушь. Но можно ли назвать этот список моим сокровенным желанием? Однозначно нет! Любовь, семья и дети? Я никогда всерьез не задумывалась об этом. Сейчас мое сердце свободно, и меня это вполне устраивает. Мне нравится чувство абсолютной независимости. Более того, я убеждена, что все это будет в свое время и без помощи какой-то могущественной Корпорации. Получается еще один открытый вопрос, об ответе на который я не имею ни малейшего представления.

      У меня из головы не идут слова Маэстро: «Держаться вместе до последнего», сказал старец. Как я буду взаимодействовать со всеми этими людьми? Мне всегда давались с трудом парные квесты, не говоря уж о командных играх. Я умею находить общий язык практически со всеми, но мне доставляет дискомфорт обсуждать и объяснять свои решения кому-то еще. Сплошные вопросы и ни одного даже приблизительного ответа. Поняв, что, несмотря на долгий утомительный перелет из России в Китай, мне не удастся уснуть, я открываю глаза.

      – Алекс, ты не спишь? – спрашиваю я шепотом.

      – Нет, сижу и жду, пока ты спросишь, не сплю ли я, – улыбается он. Но это совсем не похоже на ту самоуверенную веселую гримасу, которая так злит и нравится мне одновременно. – Лавина… извини, что я посмеивался над твоим страхом перед самолетами. Похоже, отныне я тоже боюсь. Наверное, это заразно. Сам виноват, вовремя не помыл руки, – пытается он подбодрить меня в своей своеобразной манере.

      – Ты бледен, с тобой все в порядке?

      – Да, это от ужасного вида обеда. Что это за гадость такая? Им не удалось нас разбить об землю, и поэтому решили отравить?

      – Алекс… я всегда думала, что выражение «жизнь пролетает перед глазами» фигурально, что это распространенный миф. О чем ты думал, что видел в последние секунды нашей жизни? – спрашиваю я сдавленным голосом, не в силах прогнать из своей головы навязчивые воспоминания.

      – Я не видел ничего подобного, так как не обладаю такой бурной фантазией, как ты. В моей голове беспрестанно крутилась лишь одна мысль: какой я был дурак, что не умел ценить жизнь. Вот и все. Никаких лиц, никаких воспоминаний, ни одной путной мысли. Только: какой я был дурак, как был слеп. Наверное, мне следует быть благодарным организаторам, что они открыли мне глаза.

      – И