Политическая наука. 2017. Спецвыпуск. Коллектив авторов

В результате внутри страны возникают неравноправные отношения, добавляя к пространственной неоднородности еще и неоднородность экономическую, политическую и социальную, крайне высокие показатели социального расслоения и т.д.

      Во‐вторых, модернизация и геополитика связаны между собой (по Г. Дерлугьяну, «модернизация как геополитический императив»). Страны «Центра», т.е. уже сложившиеся экономические и геополитические центры силы, ревностно оберегают свой статус. В связи с этим у большинства «новичков», поздно стартовавших или не успевших создать конкурентоспособную военную мощь, высоки шансы «быть подстреленными на взлете». В политической истории очень многие страны предпринимали попытки совершить модернизационный скачок, но проигрывали именно геополитическую игру70. Напротив, большинство стран, которые смогли восстановиться после вооруженного захвата и оккупации, либо совершить феноменальный переход «из третьего мира в первый», развивались в совершенно конкретных внешнеполитических условиях – будучи «младшим партнером» в большой коалиции, противостоящей крупному геополитическому противнику71.

      В‐третьих, введение в рассматриваемую модель фактора геополитики приближает нас к ответу на вопрос о поведении элит и играет исключительную роль в формировании «спроса элит» на модернизацию. Модернизация и промышленная революция ряда стран в XVI–XX вв. происходили под влиянием геополитического шока и, в ряде случаев, в качестве ответа на случившееся «национальное унижение»72. Фактически, геополитика играет роль «вызова» (в категориях А. Тойнби), а «ответом» служит модернизация. При этом (опять же в категориях А. Тойнби) вызов, адресованный государству, уже имеющему определенный ресурс развития, не должен быть ни слишком слабым (в этом случае он не приведет к качественным изменениям), ни слишком суровым (высок риск быть «подстреленным на взлете» или перейти на авторитарно-мобилизационную траекторию развития). Фактически речь идет об одном из ключевых условий перехода к «открытому» порядку в категориях Д. Норта – установлению элитами ограничений для себя и расширению прав и свобод в обществе. Именно геополитический аргумент и фактор внешней угрозы побуждает элиты заниматься «самоограничением» и коллективной выработкой решений и в конечном итоге – переходить к коллективному контролю над средствами насилия и к внеперсональной организации институтов73.

      Организационно-технологический подход вводит в проблематику промышленных революций, организации разделения труда, перехода между технологическими платформами и так далее74. Данный подход позволяет понять основы процессов, которые протекают в недрах «Центра» «мир-системы» и которые неочевидны или непонятны с точки зрения периферии и полупериферии. Отметим ключевые синтезы.

      Во‐первых, инновационное развитие не является простым развитием технологий. Примеры создания колеса,

70

Яркий пример дает история Египта в XIX в. – от реформаторской инициативы Мохаммеда Али до английской оккупации в 1882 г.

71

В том числе с этим следует связать успехи Японии в начале ХХ века, «экономическое чудо» в Германии и Японии после Второй мировой войны (ФРГ и Южная Корея как «витрины капитализма»), успехи «азиатских тигров» (Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур находятся под безусловной военно-политической защитой США и совершили свой «скачок» в самый разгар «холодной войны» в условиях прямой конкуренции между США, СССР и Китаем) и т.д.

72

Угроза Голландии со стороны Испании в XVI в. как предпосылка «нидерландской буржуазной революции», поражение в Наполеоновских войнах как фактор подъема «германского духа» и последующего опережающего научного-технологического и военно-политического развития Пруссии-Германии, силовое открытие «торговых ворот в Японию» в XIX в., международная изоляция во враждебном геополитическом окружении молодого советского государства и т.д.

73

Отсюда – как минимум два важных вывода. Во‐первых, роль геополитического фактора позволяет реалистично (а не догматически или идеологически) объяснить структуру «обществ открытого порядка». Во‐вторых, «геополитическое пораженчество» элит является не условием, а препятствием для модернизационного перехода и инновационного развития.

74

Философские основы подхода в России заложил, в частности, организационно-мыследеятельностный подход Г.П. Щедровицкого, а прикладную апробацию на конкретном историческом материале можно встретить в работах П.Г. Щедровицкого.

В этой же логике, но в других категориях рассуждают и другие отечественные и западные авторы (концепция «Промышленности 4.0.» президента Всемирного экономического форума К. Шваба, концепции «технологических укладов», «кондратьевских циклов» и так далее).