Культурология. Дайджест №1 / 2016. Ирина Галинская

Эти явления духов – лучи света, иногда проникающие сквозь завесу, которою мы отделены от духовного мира; они будят душу посреди ленивого покоя земной очевидности, обещают нечто высшее, но его не дают ей. Мы и они принадлежим разным мирам: не отрицая ни существования духов, ни возможности их сообщения с нами, не будем преследовать их тайны своими умствованиями, будем с смиренною верою стоять перед опущенною завесою, будем радоваться ее трепетаниям, убеждающим нас, что за нею есть жизнь, но не дерзнем и желать ее губительного расторжения: оно было бы для нас вероубийством.

      Словом, отмечает И.Ю. Винницкий, верить нужно не в привидение, а в Провидение, и лучше всего не гадать о загробной жизни, а ждать момента торжественного перехода в нее. Винницкий полагает, что эта теория служит комментарием к прежней поэзии Жуковского. В этой статье «О привидениях» откристаллизовались взгляды Жуковского, выраженные в элегическом и балладном «циклах» 1810–1830-х годов, и оформились в цельную и логическую теорию, т.е. лирическая, образная философия переводится на тот язык, который Жуковский назвал в поздние годы философическим.

      В заключительной части этой статьи Жуковский как бы воскрешает свое прошлое, призывает к себе тени минувшего, и в результате статья оказывается своего рода обобщающим воспоминанием. Это уже не философская лирика, а лирическая философия.

      В финале статьи Жуковский обращается к особенному роду видений, составляющих середину между обычными сновидениями и настоящими привидениями. Эти видения особенно принадлежат смертной минуте, в которую душа, готовая покинуть здешний мир и стоящая на пороге иного мира, полуотрешенная от тела, уже не зависит от пространства и места и действует непосредственнее, сливаясь там и здесь воедино. Иногда уходящая душа в исполнение данного обета возвещает свое отбытие каким-нибудь видимым знаком – здесь выражается только весть о смерти; иногда бесплотный образ милого нам человека неожиданно является перед глазами, и это явление, всегда современное минуте смертной, есть как будто последний взгляд прощальный, последний зов любви в пределах здешнего мира на свидание в жизни вечной…

      Эта статья Жуковского, как отмечает Иосиф Эйгес, – результат «последней осознанности поэтом своих интимных переживаний» (Эйгес И. В.А. Жуковский. – София. – М.: Тип. К.Ф. Некрасова, 1914. – Апрель, № 4. – С. 67).

      Что же такое смерть? Свобода, положительная свобода души: ее полное самоузнание с сохранением всего, что ей дала временная жизнь и что ее здесь довершило до жизни вечной, с отпадением от нее всего, что не принадлежит ее существу, что было одним переходным, для нее испытательным и образовательным, но по своей натуре ничтожным, здешним ее достоянием.

      И.Ю. Винницкий отмечает, что мистический опыт (свой и «чужой»; радостный и ужасный) становится темой постоянных размышлений поэта в 1830–1840-е годы: (при) видения оказываются «героями» его философских и автобиографических сочинений («Взгляд на землю с неба» [1831], впоследствии отозвавшийся в письме к Гоголю «О молитве» [1847],