Социологический ежегодник 2013-2014. Коллектив авторов

что тезис о «забвении и замалчивании наследия» [Николаев, 2012, с. 60] Э. Хьюза нам кажется несколько преувеличенным: Э. Эбботт, Э. Фрейдсон и ряд других ведущих социологов занятий и профессий осознанно обращались к работам чикагского социолога, которые остаются частью «золотого фонда» данной дисциплинарной области. Э. Хьюз придал новый творческий импульс исследованиям занятий и профессий своими отчасти интуитивными озарениями. Он радикально расширил объект исследования, включив туда не только непрофессионализованные занятия, но и так называемые маргинальные виды деятельности, включая криминальные, и даже неоплачиваемый труд. Также предметом социологии занятий и профессий стали темы, которых прежде избегали исследователи: сбои в профессиональной социализации, профессиональные субкультуры, влияние локальных контекстов на профессиональный мир и т.п. Будучи антропологом по образованию и свидетелем успехов Чикагской школы, Хьюз сделал хорошую антропологическую прививку социологии профессий, что существенным образом обогатило ее содержательно и методологически. Он воспитал плеяду учеников и последователей (среди них Г. Беккер, А. Стросс, Э. Гофман и др.), которые стали блестящими социологами и нередко обращались к теме изучения профессий.

      В частности, книга Э. Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни» [Гофман, 2000] построена на демонстрации напряжений, которые возникают в повседневных ситуациях между профессионалами и дилетантами, и способов поддержания социального порядка в процессе их взаимодействия. Автор драматургического подхода прекрасно владел знанием опубликованных и неопубликованных текстов по социологии занятий и профессий своего времени и отсылал к примерам, почерпнутым из них. В частности, Гофман с легкостью развеял функционалистскую веру в резонность изощренного и длительного профессионального обучения: «Для закрепления таких идеальных представлений существует своеобразная “риторика обучения”, при помощи которой рабочие союзы, университеты, торговые ассоциации и другие выдающие лицензии учреждения вынуждают практиков глотать мистические пилюли в виде традиционного объема и длительности обучения, отчасти, чтобы сохранить свою монополию, а отчасти, чтобы навязать впечатление, будто дипломированный практик – это человек, заново созданный в процессе его обучения и отделенный тем самым от всех прочих людей. Так, о фармацевтах рассказывают, будто они сознают, что четырехлетний университетский курс обучения, требуемый для получения лицензии на занятия фармацевтикой, в общем “полезен для профессии”, но вместе с тем некоторые из них признают, что практически достаточно всего лишь нескольких месяцев обучения» [Гофман, 2000, с. 79–80].

      Любопытен взгляд Э. Гофмана на роли, которые отведены представителям разных занятий с управлением впечатлением и поддержанием спектакля повседневного взаимодействия: «Роль специалиста по услугам исполняют индивиды, специализирующиеся в