Жонглёр. Алексей Владимирович Баев

Даже внутреннему голосу, бубнящему: «одумайся, мальчик! Беги лучше домой», приказал заткнуться. Мол, гляну одним глазком и побегу. К обеду опоздаю – что с того? Повар добрый, в кухне покормит.

      Внутри были ступени. Вели куда-то вниз. Странно. Уж не карлики здесь живут? Те, что выходят по ночам, воруют детей, чтобы пожарить их на кострах. И съесть. А что? Скорцо рассказывал. Брр! И жар такой, что солнце дать земле не может.

      Уйти, пока не заметили? Или… Ну хоть краешком глаза? Ведь карлики! Настоящие людоеды! А потом, когда с мальчишками познакомлюсь, будет, что рассказать.

      «Проваливай отсюда! Беги!»

      Конечно… Только чуточку попозже, хорошо?

      Ступенек через десять стало настолько темно, что идти дальше приходилось исключительно наощупь. Да, посох бы не помешал. Вдруг обрыв? Прежде чем сделать каждый последующий шаг, приходилось нащупывать опору. Да и жара становилась все невыносимей. Сорвать бы камзол, да потом разве его здесь найдешь?

      Злые карлики меж тем, если они здесь и жили, признаков этой самой жизни не проявляли. Ни голосов, ни звука шагов, ни криков поджариваемых детей. Кузней тоже не пахло. Буквально. Думаете, раскаленное железо без запаха? Ха! Да и молотки не стучат… Уж не спуск ли это в сам ад? Интересно, черти видят во тьме? Хоть бы один только лучик тоненький, а? Бог всемогущий, слышишь ты меня? Дай, пожалуйста, немножко света…

      Бог услышал просьбу. Причем, настолько буквально и быстро, что Лука чуть не испугался. Чуть? Да. Не успел. Откуда-то из глубины пещеры прямо ему под ноги стремительно прибежала узенькая, мерцающая разноцветными огоньками, дорожка. Ого! Спасибо тебе, Боженька!

      Идти пришлось довольно долго. Хорошо – ступени кончились. Пусть дорожка и стремилась чуть под уклон, но была абсолютно прямой. Вот только источника света до сих пор не наблюдалось. По мере продвижения коридор становился все шире и шире. И потолки делались выше. Лука, понятно, видеть этого не мог, но отчетливо слышал эхо собственных шагов, которое – чем дальше – делалось все более объемным и впечатляющим. В свои семь лет паренек знал уже многое – спасибо доброму синьору Никко, который никогда не ленился, учил приемыша полезным знаниям. Мол, слушай, мальчик. И запоминай. Кое-что из сказанного иной раз и жизнь может спасти…

      Он сам не понял, как оказался в просторной и, главное, прохладной комнате. В круглой и светлой. Стены выложены черными каменными плитами, прямо из которых – будто б сквозь маленькие отверстия, просверленные в них – сочились разноцветные лучики. Больше красные и зеленые. Но самое ужасное, в комнате были… нет, не карлики. И даже не кузнецы. Дикие звери. Хищники. О, Господи!

      Лука опознал их сразу. Лев и лисица. Во флорентийском доме синьора Никко висела картина, на которой был изображен суровый мужчина в смешном и легкомысленном девичьем белом платьице. Скорцо назвал его туникой. Не мужчину! Платье! Так вот, на плече человека сидела большая черная птица, слева стояла лисица, а справа возлежал он. Лев. Большой и опасный. Страшный. Но синьор лишь