Вперёд, плаксы!. Валерий Вайнин

Японии.

      Илья посмотрел на меня умными карими глазами.

      – Ну да, тебе надо срочно освоить живопись. Рафаэль ты наш…

      – А вот этого не будем! – разозлился я. – Вовсе не претендую! Малюю себе, никого не трогаю!

      Илья поклонился.

      – Премногим обязаны. Не желаешь ли похвалиться достижениями?

      – Нет! – закричал я. – Не желаю!

      Но Илья ввалился уже в комнату, встал напротив моего автопортрета и, поглаживая бороду, изрек:

      – Сходство налицо. Блудодей и агрессор.

      – Слушай, старик! – вскипел я. – Ведь я же к тебе не лезу…

      – А это чье? Дашкино? – указал он на акварельку.

      – Ага. Тоже не нравится?

      – Скажу одно: вы друг друга стоите.

      – Благодарю, – прошипел я. – Ты просил не лезть в твою математику – я не лезу. Но если ты позволяешь себе прохаживаться по поводу незаконченных наших работ…На войне как на войне! – Я устремился на кухню.

      Илья – за мной.

      – Старик, ты классно рисуешь! Пикассо может отдыхать!

      – И Пуанкарэ тоже. – Я взял наугад один из листов с его уравнениями.

      Илья тщетно пытался отобрать свою собственность.

      – Отдай, морда! Шуток не понимаешь?!

      Но я отыскал, что было нужно, и злорадно произнес:

      – Так-так. Корень из трех под интегралом – лажа.

      – Не трепись, – встревожился Илья.

      Я вернул ему лист и ткнул пальцем.

      – Вот. Корень сократился, а ты забыл и потащил его сюда. Раззява.

      Илья всмотрелся.

      – Прав, чтоб тебя! – покраснел он. – Когда в доме из каждой щели прут дистрибьютеры, немудрено…

      – А вот тут, – опять ткнул я пальцем, – вы, господин Лобачевский, минус потеряли. Стыдно, батенька: прямо как нерадивый школяр.

      Илья ткнул уравнением мне в нос.

      – Разуй глаза, ослиная башка! Вот минус меняется на плюс! Видишь?!

      Я подарил ему снисходительную улыбочку.

      – Конечно, конечно. Только вот при этой подстановке, – я ткнул пальцем в третий раз, – ваш плюсик, сэр, вновь меняется на минус. Не сочтите за труд убедиться.

      Илья, конечно же, убедился.

      – Чтоб ты лопнул, Мангуст чертов!

      – И давай договоримся, – развил я успех, – ты не обзываешь меня Рафаэлем, а я не дразню тебя Лобачевским. Идет?

      Илья уткнулся в свои формулы.

      – Чтоб тебя дистрибьютеры заели, задница!

      – Вот на этой оптимистической ноте позволь удалиться. – Я направился в прихожую.

      В спину мне тренькнул телефонный звонок. Взявшись за ручку двери, я притормозил. Илья прошел в комнату, и оттуда послышался его голос:

      – Алло! Нет, это не Глеб Михайлович…Квартира-то его, но в данную минуту он практически ушел…Простите, а вы кто? – Илья просеменил с трубкой в прихожую, расчитывая, что я сам приму решение отозваться или ускользнуть. – Зинаида Павловна? Директор школы, где он работает?.. – Илья сигналил мне бровями. – Даже не знаю, Зинаида Павловна, чем вам помочь…

      Я со вздохом взял трубку.

      – Здравствуйте, Зинаида Павловна. Рад, что вы меня помните.

      Голос