Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает. Татьяна Михайловна Василевская

хрена себе! – глядя на громадный дом из стекла и гранита выразил свои впечатления Прохоров. – Свидетельница-то, видать, богатая тетка?

      Участковый неопределенно пожал плечами. «Да, что он влюблен, что ли в эту бабу?» – недовольно глядя перед собой, подумал Прохоров. Еще и тетка, небось, противная. В таких домах, обычно, именно такие, противные-препротивные, проживают.

      В ответ на трель звонка, не какого-нибудь, а красивенького, из меди, раздался собачий лай и детские вопли: «Мам!!!» Спустя минуту, дверь открыла довольно симпатичная женщина, лет тридцати пяти, может чуть больше. «Да, для юного участкового она явно старовата. Хотя, всякое бывает», – отметил Прохоров, насупившись, в ожидании, когда обманчиво-приятная хозяйка дома продемонстрирует свое истинное лицо избалованной богатой стервы.

      – Здравствуйте! Проходите. Дима, спасибо тебе огромное! – сказала женщина. Заметив, непонимающий взгляд незнакомца пришедшего вместе с участковым, хозяйка дома пояснила: – Я очень испугалась и растерялась, когда… когда увидела этого человека. Мертвого… – она немного смутилась: – Я ужасно боюсь покойников… И еще дети. Я подумала, что если они увидят труп, потом будут переживать, бояться. Дети же впечатлительные. В общем, я позвонила Диме, а он пообещал все дальше сам уладить…

      Прохоров кивнул. Понятно. Участковый в деревне или поселке, это не то, что участковый в Москве. Здесь участковый, это, почти близкий друг, ну, как минимум, хороший знакомый. Он всех знает. Все знают его. В случае чего, обращаются за помощью. И он старается помочь, а не отмахнуться, или равнодушно и, без особой охоты, предложить «написать заявление». Что-то в этом есть, кстати.

      Хозяйка дома улыбнулась, по-прежнему, упорно продолжая скрывать гадкий нрав ядовитой кобры, видимо поджидая подходящего момента, когда следователь расслабится. И тогда уж она сразу покажет себя!

      – Я сварила кофе. Вы, наверное, промерзли на холоде? – улыбка у нее была приятная, располагающая. Как ни странно, этот факт только усугубил дурное расположение духа Прохорова. Гостеприимная хозяйка, вероятно, приняла хмурое выражение лица незнакомого служителя правоохранительных органов, за недовольство по поводу предложенного напитка. Может, не любит человек кофе. Ослепительно улыбнувшись Прохорову, она сказала: – Если кофе не хотите, могу налить чай? Вам какой, черный или зеленый?

      «Серобуромалиновый!» Прохоров выдавил вялую улыбку, мысленно проклиная и ее, и себя, и, заодно, поселок Хороводово, и вообще все и вся. Он уже начинал чувствовать себя ворчливой, всем недовольной сволочью. Что ж это за настроение-то такое. Может в отпуск пора? Может кризис среднего возраста?

      – Спасибо. Если можно, кофе. – Самым вежливым голосом проскрипел он и только что ножкой не шаркнул. Он не хотел расстраивать гостеприимную и доброжелательную свидетельницу. Она и правда испытала сегодня потрясение. И, вероятно, она все-таки не истеричная стерва. Это он – старый циник и совершенно зачерствевший на работе придурок.

      Усадив