Шахматы. Мари К.

написанное слово «зефир». Я рассмеялась во весь голос и тут же испугалась: кровь из носа полилась ручьем. Кукла направилась в мою сторону.

      – Что происходит?

      «Зефир» был ровно таким, как я его себе вообразила. Сглаженные концы букв, аккуратный печатный почерк и синий цвет, за исключением кровавых пятен.

      – У меня слабые сосуды. – Я не узнала собственный голос. – Позволите мне выйти?

      – Разумеется.

      Я выбежала из аудитории, захватив окровавленный листок с собой. Весь коридор был залит солнечными лучами из единственного окна. Где-то вдалеке наплывали серые тучки, рассчитывая отнять у природы шанс насладиться последними теплыми деньками. Но солнце продолжало сиять из последних сил, не намереваясь уступать.

      Я присела на подоконник, укутавшись в теплые лучи. Боль мгновенно ушла, оставив легкую пульсацию в висках. Мне удалось прийти в себя и вместе с тем остановить поток крови.

      – Быть такого не может! – Я редко разговаривала сама с собой вслух, однако вся эта история с зефиром чуть не свела меня с ума.

      Правда была слишком фантастичной, чтобы называться реальностью. Я не могла поверить в собственные – явно сверхъестественные – силы, которым не удавалось дать никакого здравого объяснения.

      В ту самую секунду я почувствовала, что что-то не так, словно бодрствующую меня поместили в чей-то сон. Стало страшно и неуютно в собственном теле.

      Вдруг я смогла прочувствовать боль, которую ощущают сумасшедшие люди, способные на непростительные поступки. Эта боль похожа на отчаянный беззвучный крик, который никто не слышит, потому что не хочет этого. Ты болен, но тебя не жалеют, потому что твоя боль не выражена физическим недомоганием. Ты можешь причинить зло, быть несправедливым и бесчувственным и никогда не осознать собственного безумия. В подобном неосознании и заключается страшная боль. Ты проживаешь всю свою жизнь безумцем, которого никто не любит – мало того, тебе могут желать смерти. Вроде бы справедливо? Ты причинил зло чужим близким, подверг их мукам или унижениям, возможно, даже лишил жизни. Тебе нет оправданий, и тебе не знать теплоты добрых чувств. Ты этого не осознаешь, и это страшно, ведь ты болен – но твоя боль слишком некрасива, чтобы кто-то мог и хотел разделить ее вместе с тобой. Что может быть страшнее неосознания подобной жизни? Только ее осознание. Осознание произошедшего и понимание необратимого. Возможно, неосознанная боль в таком случае – лучшая, но слишком горькая награда.

      Я не смогла дать объяснения возникшим мыслям и чувствам, однако стало так тоскливо! Я вдруг прочувствовала неосознанную боль всех, кто меня окружает. Больших людей, которые совершают необъяснимые вещи и принуждают детей становиться такими же бесчувственными. Детей, которые слепо идут у них на поводу и даже не пытаются бороться за справедливость.

      По моим щекам потекли слезы – наверное, это