Женщина-отгадка (сборник). Мария Метлицкая

твоего точно! А про мои «поля» не тебе, мать, судить!

      Его, Жарова, мать тоже не приняла Риту – «после всех твоих девочек, Шурик!».

      И началось перечисление – Мариночка, Света, Танюша.

      Мать и вправду всегда находила с ними общий язык – общалась легко, пили чай на кухне, сплетничали и обсуждали его, Жарова.

      – Снежная королева, – говорила мать про невестку подругам и тихо, чтобы сын не услышал, добавляла: – Совершенно не о чем с ней говорить! Что бы я… Ты, Туся, меня хорошо знаешь!

      А молодая жена никому не стремилась понравиться. И только он, Жаров, знал ее всю, до донышка, знал и любил.

      Был уверен – она не предаст. Никогда! Никогда не скажет ни о ком дурно – даже о тех, кто явно не симпатизирует ей.

      Никогда не осудит чужие проступки, только вздохнет:

      – Все мы люди, Саша! И никто не знает, что нас ждет за углом.

      Ее считали высокомерной, надменной, а она была просто… Скрытная, не очень «людимая», любящая уединение и тишину.

      Она могла уйти гулять в парк одна и надолго – сначала он обижался, а потом привык.

      В его компанию она ходила неохотно, но ходила.

      – Я не могу лишать тебя обчества, – вздыхая, говорила она.

      А в Новый год попросила:

      – А давай вдвоем, только ты и я? Можно?

      Жаров растерялся: уже были составлены списки покупок и меню – им, например, надлежало сделать салат из крабовых палочек и испечь лимонный пирог.

      Он вздохнул.

      – Хорошо… Раз ты хочешь…

      И вправду, Новый год тогда удался. Они накрыли стол, зажгли свечи, загадали желания, выпили шампанского и пошли танцевать. А в час ночи, абсолютно игнорируя разрывающийся телефон, пошли в лес – благо лес располагался рядом, только перейти шумное шоссе.

      В лесу они зажгли бенгальские огни, снова выпили остатки прихваченного шампанского – полбутылки и прямо из горла – и… раскинув руки, упали в сугроб!

      Над головой низко висело темное низкое небо, на котором, словно новогодние лампочки, горели мелкие и яркие звезды.

      Она знала все звезды и все созвездия.

      – Откуда? – удивился он.

      Она объяснила:

      – Да я все детство ошивалась в планетарии. Ездила туда по два раза в неделю. Там такая благодать, – сказала она задумчиво, – тишина и покой. И звезды на небе…

      Он удивился:

      – Одна? Ты ездила туда одна? Без подруг, без девчонок?

      Теперь удивилась она:

      – А кто мне был нужен? Там? Наверное, я сбегала туда от всех – от брата, родителей, школы… Только там я могла побыть… одна. Совсем одна, понимаешь?

      Он тогда привстал на локте и, смахивая с варежки снег, как бы между прочим спросил:

      – Рит! А тебе… Вообще… Ну, кто-нибудь нужен? В смысле – по жизни?

      Она рассмеялась – это модное нынче «по жизни» они ненавидели оба.

      А потом тихо сказала:

      – Ты. Ты, Жаров, мне нужен по жизни. Чессно слово! А больше… – Тут она замолчала и продолжила: – А больше – никто!

      Врала. Вот про это «никто» безбожно