Всё будет хорошо, мы все умрём!. Сергей Аман

нас, как говорили во времена моей молодости, на пионерском расстоянии. «Похоже, мама вас воспитала в строгости», – попытался легко съязвить я. «Моя мама недавно умерла, – вдруг сказала она. – Сегодня девять дней». Я поперхнулся следующим весёлым комментарием и промолчал. Не зря мне не нравятся люди в вязаной одежде… В девять дней, в которые надо прощаться с ушедшим, в этот траурный день… А тут на концерте и в белом вязаном платье… Я даже не мог себя заставить спросить, почему же она не в трауре, почему не за поминальным столом?

      Я, конечно, всегда оставляю людям возможность быть самими собой, но не до такой же степени. Мысль затащить её в постель я, естественно, оставил. Не потому, что момент не тот: в таком состоянии многие легче идут на контакт, а я достаточно циничен, чтобы воспользоваться этим. Просто от подруги с такими тараканами в голове можно ожидать чего угодно, а мне дури, как говорится, собственной хватает. Когда я оказываюсь в ситуации, которая требует проявления, что называется, высоких чувств, я могу защищаться только стёбом, проявляя их. И я готов обстебать всё что угодно – кроме смерти. Смерть – это, пожалуй, единственное, к чему я отношусь с молчаливым уважением. С уважением, которое, наверное, рождает страх, чего тут скрывать.

      В общем, я засобирался в Москву, не дожидаясь окончания благородного собрания, и предложил Татьяне – не мог всё-таки не предложить – подвезти её. Оказалось, что ей проще и быстрее доехать по железнодорожной ветке, на которой стоит этот подмосковный городок, до Курского вокзала, а потом с Курского же в Подольск. Тогда я вызвался добросить её до станции. В машине она показывала мне дорогу, и лишь прощаясь, уже у станции вдруг спросила: «Вы мне позвоните, Алексей?» Я, конечно, сказал, что сам хотел просить у неё телефон, и забил её номер в свой мобильник. Звонить я не собирался, так как знал по опыту, что от общения с такими людьми больше нерво трёпки, чем удовольствия. Что впоследствии и подтвердилось. Но об этом позже.

      Вот этот тезис о превалировании нервотрёпки над удовольствием всё больше теперь подтверждала моя незабвенная Ангелина. Что и дало мне повод их сравнивать. Потому как приняв заслуженные сто грамм после общения с любезными бандюганами, а потом добавив в виде премии ещё столько же, я тут же завалился в кровать отсыпаться, а проснувшись к обеду, вспомнил, что на сегодняшний вечер у меня существует мирный договор с Линой о встрече в тёплой дружественной обстановке. Надо было звонить. Я набрал номер. Она взяла трубку после долгих гудков и тут же сказала, что сейчас, во время обеда, бегает по магазинам с подругами и перезвонит мне. И не перезвонила ни через час, ни через два, ни через три.

      Через эти три часа я, переделав какие мог домашние дела, уже кипел от злости. Но сам звонить не хотел – не то что гордость не позволяла, просто это был уже какой-то затык психологический. Сходил купил помидоров-огурцов к столу, каких-то фруктов для неё и всё же набрал эсэмэску: «Тебя ждать?» В ответ была тишина. Через четыре часа, когда я уже плюнул