Бесконечное падение. Александра Салиева

того, что потеряли мы оба. И не только по его вине. – Так что иди ты на х*р со своими желаниями! Понял? Я тебя даже видеть и слышать не хочу, не то, что объяснять что-то, больше не имеющее значение! Ты всё испортил. Точка! Пиши некролог своим поздним сожалениям! – отталкиваю от себя, предпринимая новую попытку уйти.

      Но одна его ладонь крепко цепляется за талию, с силой впечатывая меня в мужское тело, а вторая обхватывает за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

      – Да, я всё испортил. Но и твоя вина тоже есть, – жёстким, непреклонным тоном отзывается он. – Ты просто-напросто сбежала, не дав мне хоть немного времени опомниться. И где я должен был тебя искать, а? За восемьсот километров в городе, о котором ты раньше даже вслух не упоминала? Как ты, мать твою, это себе вообще представляла, а, Жень? – его пальцы сжимаются на моём лице крепче, причиняя боль, но и она не сравнится с той, которая разрождается во мне от каждой сказанной им фразы. – Ты, мать твою, не дала мне и шанса! Ты, мать твою, сделала аборт! Так кто из нас больше виноват в том, что них*ра теперь не изменить, а?!

      Молчу. Глотаю стекающие по щекам слёзы. И снова молчу. На большее просто не способна. Но Артёма это не устраивает. Он отпускает моё лицо, перехватывает за оба запястья и тащит в комнату, бесцеремонно швыряя на диван.

      – Ты не уйдёшь отсюда, пока не скажешь мне абсолютно всё, что я хочу знать, – непримиримо проговаривает он. – Я слишком долго ждал этого долбанного дня, чтобы отпустить тебя просто так. Как ты, бл*дь вообще могла решиться на аборт?! Неужели и правда думала, что я откажусь от своего ребёнка?! Как в твоём курином мозгу вообще родилась эта тупая мысль?!

      Синие глаза пылают гневом. И в них столько ярости, что кажется, будто это пламя сожжёт и меня. Дотла. Наверное, если бы это было возможным в самом деле, я бы не мешкала ни мгновения. Просто растворилась бы в этом огне. Ведь намного проще просто исчезнуть, чем терпеть всё, что живёт во мне, тихонько разъедая изнутри.

      Продолжаю молчать. Хотя больше всего на свете хочется кричать. Просто потому, что в какой-то мере он прав. Я бы никогда, ни при каких обстоятельствах, не решилась бы на аборт. Собственно, именно поэтому, будучи семнадцатилетней беременной и сбитой с толку, я и ушла из дома, никому ничего не сказав. Да, сбежала. У меня просто не хватило смелости признаться матери ни в чём. И уж тем более объяснить ей, почему тот, кого я так боготворила, отказывается делить ответственность, недоумевая в первую очередь над тем, как так вообще получилось. Но ему знать об этом не обязательно.

      – Говори, твою мать! Не доводи меня ещё больше, чем есть! – продолжает прожигать исполненным ненавистью взглядом Артём.

      На краю сознания мелькает мысль о том, что доказывать что-то или объяснять – всё равно бесполезно, но голос рассудка и здравого смысла я не слышу уже давно…

      – Где они? – поднимаюсь с дивана, оглядываясь по сторонам. И, пока мужчина морщит лоб в непонимании, направляюсь в одну из комнат за закрытыми дверями. – Где долбанные презервативы в твоём доме? – добавляю в пояснении.

      Направление