Спасительная неожиданность. Борис Владимирович Попов

тут вникнуть в поиск нереально – скоростью реакции слишком сильно уступаю Эсу, поэтому я не стал пыжиться и как умный надувать щеки, а тоже нырнул разбираться по Всемирной Паутине во французских делах. Информация меня удовлетворила и минут через пять я вынырнул.

      Эсгх уже показывал какой-то многолюдный и шумный базар.

      – Похоже вот он.

      Немолодой мужчина в небогатом халате пытался купить осла. У него было умное лицо с тонкими чертами, слишком длинноватый нос. Он был невозмутим и спокоен, а торгаш бесился вовсю. Их арабскую речь я начал понимать как обычно быстро. Продавец хотел хапнуть за животину шесть дирхемов, покупатель давал четыре. Исход процесса купли продажи был очевиден – люфт был невелик, торговались, видимо уже давно. Наконец пять монет перекочевали из рук в руки, и ослика повели с рынка.

      – Бедновато одет, – усомнился я в выборе антека. – Все-таки очень большой обсерваторией руководил.

      – Я в этих ваших делах не понимаю. Но других вариантов нет – только он один мог написать эти рубаи. Его тут, правда, и называют почему-то Ибрахим, но сути дела это не меняет.

      Меня это почему-то успокоило – Омар мог просто прятаться. В их государстве в то время ученых и слишком правдолюбивых поэтов изводили почем зря. Кстати, вспомнилось мне, этот вариант входит в его не совсем полное имя – Омар ибн Ибрахим, то есть Омар сын Ибрахима, и он вполне мог назваться именем отца.

      – А где он сейчас?

      – В Асире.

      – Далеко это отсюда?

      – Полторы тысячи верст.

      – Выключи картинку, сэкономим энергию. Надо думать, поэт сейчас поведет ослика к себе домой – поставить к месту. Можешь за Омаром проследить?

      – Конечно.

      – Когда он останется один, откроешь к нему окно?

      – Попытаюсь.

      – Это важно.

      – Усиленно попытаюсь.

      Просидели минут двадцать. То ли там далековато, то ли гений не торопится. Наконец проем открылся. Омар стоял в какой-то маленькой комнатке с глиняным кувшином в руке, собираясь куда-то пойти.

      – Салам алейкум! (Мир вам) – поздоровался я.

      Хайям неторопливо поставил кувшин и только после этого ответил:

      – Уа-алейкум асалям! (И вам мир).

      Потом добавил:

      – На демона ты, вроде, не похож. Кто же ты?

      – Ты Омар Хайям?

      Он вздрогнул, но твердо ответил:

      – Не знаю такого имени!

      Точно прячется! – промелькнуло у меня в голове. Но говорить с ним можно – никакого страха при виде антековского окна, не выказал, кувшин не уронил, заклинаний, чтобы меня прогнать, читать не начал.

      – Зато я знаю. И узнаю твои рубаи только когда появлюсь на свет через 900 лет. Что тебе такого сказать, чтобы ты поверил, что я не из шахских прихвостней?

      Ответ был неожиданным.

      – Год смерти.

      – Я не знаю твой знаменитый календарь, но по-нашему это будет в 1131 году.

      – А сейчас какой год по-вашему?

      – 1095.

      Великий математик очень быстро пересчитал.

      – Верно! Это предсказание знаю только я. Говори, зачем пришел из будущего.

      – Меня