Спасительная неожиданность. Борис Владимирович Попов

какую-то драную телогреечку и переложили бывшего воина на нее.

      – Может я пойду? – спросил разочарованный Матюха. – Делать мне тут больше вроде нечего…

      – Иди отдыхай, дальше сами справимся. Не забудь поесть, куренок уж там залежался поди, – отпустил я побратима.

      Минут через пять Елисей пришел в себя, присел.

      – Все равно тебе меня кончать надо, – продолжил он свои самоубийственные речи. – Не смогу я Капу оставить, люблю ее больше жизни. Тебе это трудно понять, ты жесткосерден, никогда особо ни ее, ни деток ваших не любил.

      Слава криво усмехнулся, а любовник жены продолжил.

      – Развод ты ей нипочем не дашь, да и епископ Ефрем никого и никогда не разводит. Пробурчит чего-нибудь из византийских законов, процитирует какой-нибудь Измарагд или Новоканон, и провожает тебя с твоими блудливыми идеями в три шеи. И просто так ты нам жить не позволишь – обоих вырежешь. А у нее дети…

      А у меня хорошо – ни детей, ни плетей, родственников тоже нету. Взыска за меня не будет никакого – некому иски чинить!

      Утомленный, он опять откинулся на телогрейку, голос его постепенно угасал.

      – Убьешь… потихоньку, вроде опять… убег, и Бог с ним…

      – Убили! Замордовали каты Вельяминовские! – ворвалась к нам невысокая полноватая женщина, – всю жизнь мою загубил, убивец старый!

      – Можно подумать Елисей больно молодой, – с горечью отозвался Богуслав.

      – Он добрый был! А ты зверь зверем! Нипочем развод не дашь, на волю не отпустишь!

      – Завтра и пойдете вместе на волю вольную.

      Супруга расценила такой ответ как обещание могилы для обоих любовников. Она схватилась обеими руками за высокую грудь и прошептала:

      – Зверь, зверь… Детушек хоть живыми выпусти, пусть мальчишечки солнышку еще немного порадуются…

      – Дура! Он жив живехонек! Никто его из моих людей пальцем не тронул!

      – Я все вижу-у-у…, – зарыдала боярыня, – вы его прямо в лоб пина-а-а-лиии…

      – Капа, я жив. А лбом об лестницу ударился в темноте, – строго пресек ее печальные выдумки своими успокаивающими выдумками Елисей.

      Женщина упала возле него на колени, стала целовать слегка побитое, но такое родное лицо.

      – Любый мой! Пусть что хотят делают, а я до доски гробовой с тобой буду!

      – Капитолина, развод получать с утра со мной пойдешь к митрополиту? – вторгся в их беседу рогоносец.

      – Ой! – обхватила щеки ладонями русская красавица, – родственники осудят!

      – Мне на твоих нищих да горластых родственников наплевать! Не хотите, как хотите! Выгоню и ни копейки с собой не дам! Хоть на паперти на пару стойте!

      – Воевода, ты не горячи кровь зря, – опять присел немолодой жених. – Бабочке время нужно подумать, посоветоваться кое с кем…

      – Идите, и хоть со всем городом пересоветуйтесь, – обиженно буркнул Богуслав. – Времени вам до обеда. После этого – на все четыре стороны и без денег! А так половина доходов со всего хозяйства боярыне на жизнь и на детей будет уходить. Дети вырастут