Цареубийца. Подлинные мемуары графа Орлова. Алексей Григорьевич Орлов

Не торопись – будешь и ты в почёте.

      Так и не пустил его; Владимир потом признавался, что всю жизнь об этом сожалел.

      …Расставшись с Григорием и Фёдором, я поехал домой, чтобы с рассветом в Петергоф за Екатериной Алексеевной отправиться: надо было туда успеть до приезда императора.

      В июне ночи белые, я даже не ложился. Утром простился с Ерофеичем:

      – Ну, сегодня или грудь в крестах, или голова в кустах! Не поминай лихом, если что…

      Ф. Рокотов. Портрет Ивана Григорьевича Орлова

      – Дай бог, обойдётся, Алексей Григорьевич! – перекрестил он меня. – Главное, на полдороге не останавливайся, иди до конца, а смелости тебе не занимать…

      Взял я экипаж у своего приятеля Бибикова, приехал в Петергоф; ищу Екатерину Алексеевну, а её нет нигде! Охрана меня пропустила, а слуги спят ещё, спросить некого. Наконец, насилу отыскал её в отдалённом углу сада, в павильоне Монплезир.

      Стучусь тихонько в окошко, оно открывается, а в нём какая-то старая немецкая фрау в ночной рубашке и чепце. Спросонья она бог весть что себе вообразила, шепчет:

      – О, майн гот, почему вы лазить моё окно, разве мы есть знакомы? Вы очень спешить: извольте делать по этикет.

      – Императрица где? – спрашиваю её. – Мне императрица нужна.

      – О, императрикс! Вы к ней ходить? – говорит она с большим разочарованием. – Она вам позволила?

      Ну как тут объясниться! – по счастью, на шум вышел Василий Шкурин, камердинер императрицы, которому мы ребёнка её от Григория на воспитание отдали.

      – Алексей Григорьевич, это вы? Что случилось? – с тревогой на меня смотрит.

      – Подымайте императрицу, – отвечаю я. – Гвардия восстала, в Петербург надо прямо сейчас ехать. Сегодня всё решится.

      – Погодите, я вам дверь открою, – говорит, а у самого руки трясутся.

      – Не нужно, я через окно влезу. Только не шумите, нам надо тайно действовать, – объясняю я ему.

      – Но это не есть прилично! – возмущается фрау. – Чужой мужчина лезет в дом, где есть неодетые женщины!

      – Оставьте! – прерывает её Шкурин. – Теперь не до приличий…

      Идём мы со Шкуриным в спальню императрицы, заходим – Екатерина Алексеевна мирно спит. Я её за плечо потряс:

      – Ваше величество, вставайте, нельзя терять ни одной минуты.

      Павильон «Монплезир» в Петергофе

      Она вмиг ото сна пробудилась:

      – Что такое, Алексей Григорьевич? С какой вестью вы ко мне пожаловали?

      – Гвардия выступила, ваше величество, только вас ждут, – говорю. – Одевайтесь скорее, и поехали!

      Она в лице переменилась: так долго этого ждала, а тут и хочется, и колется; да и нешуточное это дело – со смертью в салочки играть.

      – Истинно ли всё таким образом обстоит? – спрашивает. – Не выйдет ли по пословице «поспешишь – людей насмешишь»?

      Как многие живущие у нас немцы, русские пословицы она любила и, в отличие от иных своих соотечественников, применяла их как нельзя кстати.

      – Помилуйте,