Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919). Олег Шеин

выступил в роли арбитра. Было принято решение оплатить дни простоя только за период общей забастовки (с 30 ноября по 6 декабря), обязать предпринимателей оборудовать до 8 января за свой счет мастерские и оплачивать работы до 8 января с 25 %-ной надбавкой, что предполагало заработок в размере 450 рублей[325].

      Подобное решение не устраивало ни рабочих, ни предпринимателей.

      Параллельно развивалась забастовка речников. Они требовали восьмичасового рабочего дня, единых тарифных ставок независимо от сезона года, надбавок к зарплате и проведения кадровых решений о приеме на работу и увольнениях только с разрешения профсоюза[326].

      Согласительная комиссия, созданная КНВ, целиком поддержала требования работников, но вместо принятия решения передала дело на рассмотрение центральной организации судовладельцев и судослужащих в Нижний Новгород[327]. После такого иезуитского вердикта комиссара судоходства большевик Демидов подал в отставку[328].

      Никто не был готов к уступкам.

      Портные и речники упорно добивались своего и на работу не выходили. Демидов забрал заявление об отставке обратно. 21 декабря КНВ поддержал требование работников о полноценной оплате периода забастовки, на что Торгово-Промышленный комитет заявил, что выполнять такое решение он не будет, поскольку оно «развращающим образом повлияет на рабочую массу»[329]. В ответ на это Центральный Совет профсоюзов сообщил, что «снимает с себя всякую ответственность за могущие возникнуть последствия и оставляет за собой свободу действий»[330].

      Борьба левых за КНВ

      Уже в декабре в деятельности КНВ наметился глубокий кризис.

      19 декабря состоялись довыборы в городскую Думу. Большевики их проигнорировали, а у левых эсеров как партии, находящейся в стадии становления, были проблемы с кадрами. Перфильев выставил свою кандидатуру и победил, но остальные депутаты прошли по спискам правых: двое кадетов, двое эсеров и четверо меньшевиков. Практического значения, впрочем, эти выборы не имели.

      Нарастал хаос.

      Жители Камызяка реквизировали свыше двухсот мешков муки, предназначенной для промысла Таргулова. Из города пришлось отправить солдат.

      На станцию Владимировка прибыли 52 красноармейца из Саратова, которые реквизировали двести вагонов с рыбой (50 тыс. пудов). Местный Совет не возражал, поскольку рассчитывал получить в обмен саратовскую мануфактуру[331]. Рыба, разумеется, принадлежала не ему, а астраханским рыбопромысловикам.

      Астраханский городской продовольственный комитет не отставал. Он реквизировал 222 мешка муки, получателем которых числилось интендантство[332].

      В банках не было денег, и руководитель астраханского отделения «Мазута» Моисей Френкель для расчета с работниками опустшил даже личный счет. После этого он попросил КНВ… нет, не кредита. Он попросил прислать агитаторов для разъяснения рабочим ситуации

325

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 3, 5.

326

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 9. Л. 1.

327

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 9. Л. 3.

328

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.

329

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 24.

330

ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 8.

331

Астраханский листок. 1918. 9 янв.

332

Астраханский листок. 1917. 13 (26) дек.