Бумажные крылья. Ульяна Павловна Соболева

тряпка перед носом у быка, понимаете? Вот мы и не сдержались… поначалу. Вас никто не тронул. У вас ничего не украли. А вы до сих пор истерите, но продолжаете носить все эти вещи…

      Обвел меня каким-то совершенно диким взглядом с ног до головы. И меня в дрожь бросило, словно, и правда, голодный шакал. Сукин сын, меня просто трясло от его слов и беспредельной наглости, меня подбрасывало от нее с такой силой, что, кажется, я могу его убить.

      – Просто убирайся. Я не знаю, что ты делаешь возле моей дочери, но, скорее всего, такое ничтожество, как ты, нашло еще один способ заработать. Так вот, я тебя разочарую – у нас денег нет. Можешь здесь не ошиваться, тебе не выгорит. Тася не будет с тобой встречаться, поверь мне на слово. Тебе не светит такая девочка из телевизора, ясно?

      Усмехнулся, как оскалился. Тряхнул челкой, и в ухе звякнуло пару серег.

      – А вы стерва, Ольга Михайловна, манипулируете дочерью? Давите на нее? Вы никогда не думали, что манипулировать в этой жизни получается далеко не всеми?

      Если бы я могла его ударить, я бы ударила, мне даже хотелось его расцарапать в кровь. Это было нечто животное и неконтролируемое. Никогда в жизни я не испытывала такого жгучего чувства бессильной ненависти.

      – Я, может, и стерва, и манипулирую СВОЕЙ дочерью, а ты подонок и мразь, который насилует женщин по подъездам только потому, что они для него недоступны. Просто потому что ты ничтожество.

      Дернулся чуть назад, как от пощечины. Улыбка не просто пропала, а и челюсти сжались до скрежета.

      – Вас никто не насиловал. Я не позволил.

      – Конечно, ведь ты узнал номер моей дочери на дисплее моего сотового.

      – Вам становится легче? Когда вы так думаете?

      – Нет, мне так становится страшнее. Каждый день идти и бояться, что такая мразь, как ты, может запросто искалечить или убить.

      – Раз вам так страшно – водите с собой своего любовника. Пусть не только трахает, а еще и охраняет вас от насильников.

      Это был контрольный в голову. Спусковой механизм, после которого у меня сорвало все планки. Я замахнулась, и этот момент дверь на балкон приоткрылась, и Тася замерла на пороге.

      – Вы что – поссорились? – как-то разочарованно и грустно спросила она.

      – Нет, конечно, – ответила я, и сукин сын снова злорадно оскалился. И я знала почему – я солгала. Нет, он не обезьяна – он все же шакал. Молодой, борзый и жестокий зверь. Он не пощадит никого, кто встал у него на пути.

      – Мы говорили с твоей мамой об образовании и его ценности в наше время.

      Тася посмотрела на меня, потом на него, и тут же ее взгляд смягчился – она улыбнулась. Ему.

      – Мою маму очень сложно в чем-то переубедить. Она свое мнение почти никогда не меняет.

      – Это я заметил. Пошли за стол, я хочу попробовать твой торт.

      Нарочно демонстративно обнял дочь за талию и увел вглубь квартиры, а я шумно выдохнула, взялась за перила, тяжело дыша и стараясь прийти в равновесие. Подонок наглющий, мерзкий подонок, который прекрасно знает, как манипулировать дурочками-малолетками, и судя по тому,