В поисках мальчишеского бога. Дмитрий Ищенко

обстоятельствах спасти её не может ничто. Ну, абсолютно ничто и никто.

      – Сегодня спать будем здесь, – сказал отец, показывая на круглые обшарпанные вагончики, до которых мы добрались под вечер.

      – Это тот самый отель пять звёзд? – простонал я, пытаясь расправить руки-ноги-плечи после гусеничной тряски.

      – Считай, что да, – ответил отец. – Как минимум три.

      – И здесь нам предстоит провести незабываемый отпуск? – продолжал я.

      – Нет, – успокоил отец. – Это лагерь геологов. Завтра поедем дальше. А пока не теряй времени на разговоры.

      Я подошёл к двери вагончика, потянул за ручку. Дверь упала на меня, соскочив с петель прямо на ноги, а потом шлёпнула по голове. Сначала захотелось заплакать, но тут же стало смешно. Этакий смех сквозь слёзы. Раньше о нём только читал, а теперь испытал и проникся. Так сказать, на собственном опыте.

      – Прикольно… – выдавил я.

      Тут же из выломанного мною дверного проёма показалось лицо толстенного дядьки в тельняшке:

      – Поосторожней, брат! Ноги беречь надо! Как и остальное. А то жалко всё-таки.

      Потом он аккуратно снял дверь с моей ноги и повесил обратно.

      – Шалят петли. У них такое бывает… – пояснил толстяк.

      Шишка, добро пожаловать, сказал я себе и потрогал место удара. А вслух спросил:

      – А вы тут, случайно, не старший менеджер отеля?

      – Старший менеджер! Ну, парень, ты даёшь! – засмеялся здоровяк и тоже хлопнул меня по плечу. Это было немногим слабее упавшей двери. – Давай, заходи, старший менеджер! Добро пожаловать!

      По обшарпанному виду вагончиков было понятно, что их привезли на полуостров лет пятьдесят назад, если не больше. Внутри – темно, ничего не видно, и я сразу же ударился головой обо что-то твёрдое.

      – Вторая шишка, добро пожаловать, – сказал я себе.

      – Ты нам тут всю мебель порушишь, – добродушно проговорил толстяк и пропал где-то в глубинах строения. – Ха, старший менеджер!

      – Как же тут можно спать? – спросил я отца.

      – Можно, – коротко ответил он, расчищая панцирные кровати от сваленных там коробок. – Можно, потому что безопасно.

      Я сел на кровать. Она пружинила подо мной, но веселее от этого не становилось. За мутными окнами был серый-пресерый Север.

      Да, заехали мы. В глубине живота зародилось желание побыстрее сбежать, вернуться в привычный мир. Хоть пешком. Пока недалеко забрались. Это чувство росло, поднималось к лёгким и глазам. Ещё чуть-чуть, и я бы точно заплакал. Но отец не обращал на мои переживания никакого внимания и не отвечал на мой обиженный взгляд.

      Уже потом он признался, что всё видел: и моё отчаяние, и немой вопрос, смешанный с укором, – но молчал, не реагировал.

      – Мы ведь не могли раскиснуть на пару от того, что всё вокруг выглядит так неважно, – улыбался отец. – Пожалеть себя проще простого. Надо учиться преодолевать трудности. Вот мы с тобой и учились.

      Когда отец говорил об этом несколько месяцев спустя, мы лежали посреди ярко-красного с оранжевыми