Письма на чердак. Питер Грю

на шифер, и в чердачной комнатке, даже при открытом окне, нечем стало дышать. Бархате ночами здесь прохладнее, определённо.

      – Надо спускаться, – вздохнула я.

      – Не хочется, – протянул Гном. – А как Бархата узнает, что это мы прибрались в её комнатке?

      – Напишем ей письмо! – решила я.

      Моё первое письмо на чердак.

      Здравствуй, Бархата.

      Мы рады, что ты поселилась на нашем чердаке. Можно мы иногда будем приходить к тебе в гости?

      Шушу и Гном

      …Печатными буквами вывела я на листке в клетку. Больше ничего не придумала. Гном пририсовал цветок.

      – А если мама найдёт письмо? – усомнился Гном.

      – Спрячем его под ящик: он же не простой, а почтовый, и Бархата заберёт, – выкрутилась я.

      Вечером папа с работы не пришёл. Но мы, в общем-то, не удивились: после ссор бывало такое и раньше.

      Я занялась рукоделием: пришила на уголок пледа две чёрные пуговки и красную бусину.

      – Это глазки и носик, – пояснила я брату, который наблюдал за мной со своей кровати, отложив руку робота после тщетных попыток вернуть её законному хозяину. – Бархата же сказала, что мой плед – дракон. А красный нос у него – как у оленёнка Рудольфа.

      – А почему глаза ты тоже красной ниткой пришила? – спросил Гном.

      Просто не люблю я нитку в иголку вставлять: трудное это занятие, а нос пришивала первым, вот она красная и осталась.

      – Так надо. По… по фэн-шую.

      Хорошо, что есть много спасительных слов, которыми можно прикрыть свою лень, например.

      – Тогда пришей и моему пледу глаза и нос! – воскликнул Гном.

      – Нет, – я прижала к себе жестяную банку с пуговицами.

      – Но почему? – спросил недовольный Гном, прищуривая тёмные глаза-жуки.

      – Твой плед – обычный плед. Бархата не говорила, что он тоже дракон. А глазки и носики нужны только пледам-драконам.

      В конце концов, не всё же Гному! Я и так подарила ему Бархату!

      – И мой плед – дракон, – буркнул Гном, однако за пуговицы драться не стал.

      Всё-таки он тоже верил словам Бархаты, хотя сейчас это было и несправедливо по отношению к нему.

* * *

      На самом деле я тайно горжусь своим братом и завидую ему одновременно. Он такой храбрый! И, кажется, ничего не боится! Не то что я, трусиха. Меня пугают высота, осы и замки́ в туалетах (один из них точно когда-нибудь заклинит). Особенно меня страшат общественные туалеты с незнакомыми замками. И, сидя на унитазе, я частенько представляю, что замок сейчас не откроется – и я буду дёргать дверь и позорно взывать о помощи. Услышит ли меня кто-нибудь? А если замок заклинит в кабинке вокзального туалета? Тогда поезд уедет без меня…

      В то время меня ещё пугала Темнота. Приходит она ночью, садится в углы, расправляет подол чёрного платья. Теперь я её не боюсь: Темнота не таит ничего опасного. Ночные жители пушисты и мягки. Они кажутся страшными, но на самом деле безобиднее мухи. Не то что жители дневные. Под солнцем чувства нагреваются, бурля, рвутся наружу, и мы обижаем, сердимся, раним