В логове львов. Кен Фоллетт

сказал Борис, и его хриплый голос снова заставил Рахми молчать. Затем он обратился к офицеру: – Я решительно протестую, ваши действия возмутительны, – начал он. – Прошу заметить, что…

      Полицейский ударил его прямо в зубы обтянутой перчаткой рукой.

      Борис прикоснулся к губам и посмотрел на кровь, оставшуюся у него на пальцах. Его манера поведения сразу же радикально изменилась, когда он понял, насколько серьезно положение, чтобы рассчитывать хитростью выйти сухим из воды.

      – Запомните хорошенько мое лицо. – Он обратился к офицеру с замогильным холодом в голосе. – Вам еще доведется его увидеть.

      – Но кто же предатель? – взволнованно вопрошал Рахми. – Кто нас выдал?

      – Он. – Борис указал на Эллиса.

      – Эллис? – переспросил Рахми в полнейшем изумлении.

      – Телефонный звонок, – напомнил ему Борис. – Адрес отеля и номер комнаты.

      Рахми уставился на Эллиса. В его взгляде читались нескрываемая обида и боль.

      Еще несколько полисменов в мундирах вошли в апартаменты. Офицер указал на Пепе.

      – Это Гоцци, – назвал он фамилию. Двое рядовых надели на Пепе наручники и увели. Офицер посмотрел на Бориса. – А вы кто такой?

      Борис напустил на себя скучающий вид.

      – Меня зовут Йан Хохт, – ответил он. – Я гражданин Аргентины…

      – Не трудитесь понапрасну, – оборвал его офицер с отвращением. – Уведите этого человека. – Потом обратился к Рахми: – Ну а вы что скажете?

      – Мне нечего вам сказать! – Рахми сумел заставить свою фразу прозвучать поистине героически.

      Офицер отдал распоряжение простым движением головы, и на Рахми тоже нацепили наручники. Пока турка уводили, он прожигал Эллиса ненавидящим взглядом.

      Арестованных спустили вниз на лифте по одному. «Дипломат» Пепе и конверт, набитый купюрами, запечатали в полиэтиленовые пакеты. В номер вошел полицейский фотограф и установил штатив.

      Офицер сказал Эллису:

      – Перед отелем припаркован черный «Ситроен-ДС», – с явной неохотой добавив обращение: – Сэр.

      Что ж, я снова на стороне закона, подумал Эллис. Какая жалость, что Рахми куда как более симпатичная мне личность, чем этот полицейский.

      Он тоже спустился на лифте. В вестибюле гостиницы стоял управляющий в черном пиджаке и в полосатых брюках. На его лице застыло выражение уязвленного самолюбия, когда он увидел, как все больше представителей полиции бесцеремонно врываются в его заведение.

      Эллис вышел наружу под яркие лучи солнца. Черный «Ситроен» стоял у противоположного тротуара переулка. За рулем сидел шофер, а на заднем сиденье расположился пассажир. Эллис тоже сел назад. Машина мгновенно тронулась с места.

      Пассажир повернулся к Эллису и сказал:

      – Привет, Джон.

      Эллис улыбнулся. Странно было слышать свое подлинное имя после более чем годичного перерыва.

      – Как дела, Билл? – отозвался он.

      – Чувствую огромное облегчение, – сказал Билл. – Тринадцать месяцев мы не слышали от тебя ничего, кроме требований