В логове львов. Кен Фоллетт

до этого дело? Она была замужем за другим. И вообще-то Эллис ничего не смог бы предпринять в любом случае.

      Он вернулся к журналу, перевернул страницу и погрузился в чтение публикации о Сальвадоре. Самолет с ревом двигателей несся к Вашингтону. Солнце на западе ушло за горизонт, и там воцарилась ночная тьма.

* * *

      Аллен Уиндерман пригласил Эллиса Талера пообедать с ним в ресторане, где подавали отменные морепродукты и откуда открывался вид на реку Потомак. Сам Уиндерман явился с получасовым опозданием. Он принадлежал к числу типичных высокопоставленных вашингтонских чиновников: темно-серый костюм, белая сорочка, галстук в полоску. Гладкий и скользкий, как акула. Поскольку за все платил Белый дом, Эллис заказал себе омара и бокал белого вина. Уиндерман ограничился салатом и минеральной водой «Перье». В нем все казалось безукоризненным: его галстук, его ботинки, плотность его рабочего графика и его полнейший самоконтроль.

      Эллис держался настороже. Он не мог отклонить личного приглашения от одного из помощников президента, но ему никогда не нравились подобные секретные и неофициальные обеды, но еще больше ему не нравился сам по себе Аллен Уиндерман.

      Тот сразу перешел к делу.

      – Мне нужен ваш совет, – начал он.

      Эллис остановил его.

      – Прежде всего, мне важно знать, проинформировали ли вы мое управление об этой встрече.

      Если Белый дом разрабатывал план тайной операции без ведома ЦРУ, Эллис не хотел иметь с ним ничего общего.

      – Разумеется, проинформировал, – сказал Уиндерман. – Что вам известно об Афганистане?

      Эллис внезапно ощутил, как холодок пробежал по спине. Рано или поздно они припомнят ему Джейн, уже давно считал он. Они знают о ней, само собой. Он же не делал из своих отношений с ней секрета. Рассказывал о ней Биллу в Париже и не скрывал, что собирался сделать ей предложение. А позже звонил Биллу, чтобы выяснить, действительно ли она отправилась в Афганистан. Все это непременно попало в мое персональное досье. А теперь и эта сволочь тоже знает о ней. Он без сомнения воспользуется столь значимым фактом.

      – Я обладаю некоторыми сведениями об этой стране, – осторожно ответил он, а потом вспомнил стихотворные строки Киплинга и процитировал:

      Если ранен ты, брошен на верную смерть,

      На афганской равнине тебе суждено умереть.

      Так не жди, пока местная баба добьет.

      А умри как солдат, сунув ствол себе в рот[7].

      Впервые Уиндерман не сдержался и выдал чувство неловкости.

      – Да уж, после того, как вы два года выдавали себя за поэта, должно быть, успели нахвататься много подобных виршей.

      – Как и афганцы, – сказал Эллис. – Они все поэты. Как французы поголовно гурманы, а валлийцы – певцы.

      – Неужели?

      – Это потому, что они не умеют ни читать, ни писать. Поэзия – это устная форма творчества. – Уиндерман на глазах делался все более нетерпеливым. В его

7

Строфа из стихотворения Р. Киплинга «Молодой британский солдат». Перевод И. Моничева.