Свод небес. Наталья Струтинская

протоптанной какими-то животными или же возникшей здесь по прихоти самой природы; а мир вокруг – незаселенным и мирным, будто не было в нем больше никого, кроме этой маленькой группы людей, высадившихся здесь спустя сотни мгновений скитания по бесплодной пустыне озерной глади.

      Проводник – смуглолицая, жилистая женщина с упрямым взглядом и кроткой улыбкой – чеканила что-то про правила поведения в горах, про обвалы, про резкую смену погоды и про то, что в среднем их маршрут займет чуть более четырех часов. Потом она стала рассказывать некоторые легенды о шаманах, реках и озерах, пока группа змейкой взбиралась от берега по той самой вытоптанной тропе на холм. А когда все, тяжело дыша, поднялись на вершину холма, то проводник уже не говорила ни об обвалах, ни о шаманах, а остановилась и, так же как и все, обводила взглядом открывшуюся взору всех зеленую долину.

      Мир здесь стоявшим на пригорке казался раскрытой ладонью, а горы, объятые солнцем, – молодыми великанами, радушно встречавшими своих гостей.

      Здесь, на вершине холма, тропинка кончалась или же просто больше не была различима неопытным глазом, поэтому далее группа двинулась вслед за проводником прямиком по мягкой траве, в которой тонули кроссовки. Солнце еще не нагревало макушек, а лица освежал ветер, который с особенной силой разбегался здесь, как игривое, непокорное дитя. Конечным пунктом маршрута была названа вершина невысокой горы, с которой открывался вид на цепь горных вершин, скалистыми, неприступными хребтами выстроившихся до самого горизонта, подобно острым зубам громадного чудовища, пытавшегося когда-то заглотить этот кусок Земли и застывшего на века с раскрытой своей пастью, превратившейся в завораживающее зрелище единения иссушенного мира скал и каньона причудливой игры света и тени, пропитанного живительным солнцем, а также слезами тронутых красотой ландшафта смиренных созерцателей неподвластной этой силы, заключенной в нем.

      Когда долина была перейдена, группа вошла в лиственничник, облеплявший подножия окружавших долину гор и густо покрывавший их склоны. В лесу галдели птицы, перекликаясь на разный лад, – то тут то там подрагивали ветки, и темная острокрылая точка, едва мелькнув среди развесистых ветвей, тут же исчезала в пятнистой мозаике листвы.

      В лесу было значительно прохладнее, нежели на освещенном солнцем открытом пространстве межгорий. Когда Марфа узнавала у администратора все подробности предстоящего тура, та предупредила ее о том, что с собой следует взять как необходимые в походе воду и небольшие съестные припасы, так и теплую одежду – в горах было значительно холоднее, чем в межгорной котловине, в которой находился пансионат. Поэтому Марфа, как и большинство членов группы, надела ветровку еще в своем номере, потому как и раннее утро, несмотря на знойный день, не отличалось теплотой. Теперь же, когда путь группы пролегал по крутому подъему, хотя в лесу и было довольно прохладно, Марфе стало жарко и она сняла с себя ветровку и обвязала ее вокруг пояса.