Испекли мы каравай… Роман. Стефания Вишняк

Кирсанов, Кобзев, Конюх… С некоторыми из мужей она разводилась, потому что «не сходились характерами», некоторые Фросины мужья умирали, а некоторые просто уезжали навсегда и в неизвестном направлении. Сама же тетя Фрося ни на одну из фамилий мужей переходить не соглашалась, принципиально живя под своей девичьей фамилией, унаследованной от своего отца. На вопрос, почему сестры ссорились, и что они не могли поделить, мама неизменно отвечала, что тетя Фрося ей все время чему-то завидовала, хотя сама была статной белокожей красавицей, с толстой черной косой ниже пояса. Тем не менее, многие ее ухажеры, почему-то, засматривались на маленькую, хотя и хорошо сложенную, с льняными, волнистыми волосами до плеч, Фросину младшую сестру Катьку. Родные сестры были удивительно разными, как характером, так и внешне. Даже голоса их разительно отличались: Фрося обладала высоким альтом и говорила протяжно, будто, нараспев, голос Катерины же, наоборот, был низким, грудным, несколько грубоватым. В то, что это родные сестры, верилось с трудом; хотя, пожалуй, единственным сходством были их большие темно-зеленые глаза, унаследованные от их маменьки. А еще, в отличие от Фроси, Катя успешно окончила среднюю – тогда семилетнюю школу. Да в клубе на танцах младшая сестра лучше всех танцевала вальс и никогда не стояла возле стенки в ожидании, когда ее пригласит на танец тот или иной кавалер. Потому, вероятно, Фрося и злилась и, улучив удобный момент, не лишала себя удовольствия обидеть свою младшую сестру.

      Сама же мама тоже злилась на Фросю, особенно после того, как пару лет назад отец с Анькой побывали в Калинине, когда она выдавала замуж свою дочь Раису. Тогда, вернувшись со свадьбы домой, отец едва ли не с порога начал, было, делиться впечатлениями о поездке:

      – Ну, вот, и пропили о то Райку. Нихай теперь о то живуть молодые. Привет тебе ж о то попередавали усе: родня ж твоя засратая, та земляки усе Муйнацкие. И усё було б хорошо, если б твоя донюшка о то не подосрала…

      – Та она такая же твоя, как и моя! Ну?! Так в тебя же вся и пошла – такая же пакостливая. Ну и чего там она отчибучила?

      – Та ободрала жеш, та сожрала за день до свадьбы, каки-то там шарики сладкие с Райкиной о то хфаты! А потом спряталася у кладовке и там о то понасвинячила…

      – Как насвинячила?

      – Та продухты, шо к столу оне понаприготовляли – их и перепакостила, та ще и холодец собаке отдала!

      – Прямо собаке – и весь свадебный холодец?

      – Та не-е, тока одну о то чашку. Так отдала же! Шоб та ее не покусала, када она выползала с того погреба.

      – А сам-то ты, куда смотрел? Де был, када она пакостила?

      – Та я ж к Ваське Самойленко за гармошкою о то ходил! Девахе вже восемь лет, а ей шо о то нянька нужна? Сама ее распадлючила, шо я и не знал, как там людям у глаза смотреть.

      – Ага, канешна! Я ее научила пакостить… Как раз… Чё же тада эти трое так не пакостят? Говорю же, вся в тебя, та у ту Фросеньку…