Восьмой цвет радуги. Часть 1. Путь. Татьяна Резник

с ребенком?

      Бирта убрала от лица руки.

      – Все хорошо. Теперь все хорошо. Не волнуйся.

      Ей нестерпимо хотелось снова взглянуть на Эйнара, чтобы понять, что он сейчас чувствует, но она сдержала себя. Бирта помнила, какой ужас она пережила всего лишь несколько секунд назад. Льот права. Этот человек убийца. Она ошиблась в другом. Меч ему не к чему, раз он умеет делать такое просто взглядом.

      Вечернее застолье в доме Оспака сегодня закончилось не так, как обычно. В самый разгар веселья Эйнар встал со своего места и спокойно, как будто он был хозяином в этом доме, заявил:

      – Ужин окончен. Всем пора спать.

      И пьяные, и трезвые дружно посмотрели на Оспака. Вождь кивнул головой.

      – Эйнар прав. Пора спать.

      Такого от него не ожидал никто. Люди начали роптать. Оспак медленно поднялся со стула.

      – Я сказал: ужин окончен. Расходитесь по домам. Гнуп, дружище, проследи за тем, чтобы через пять минут за этим столом никого не было. И сам ложись спать. Сегодня ты мне больше не понадобишься.

      Произнеся такую длинную речь, Оспак опустился на стул и посмотрел на Эйнара. Тот кивнул и снова замер на стуле, постукивая пальцами по столешнице. Задвигались стулья. Недовольные разговоры стихали за дверью, которая скрипела и стучала, провожая гостей. Женщины принялись убирать со стола.

      – Бирта!

      Женщина обернулась.

      – Сегодня я буду спать в комнате Оспака. Постели мне там.

      – В комнате лишь одна кровать!

      Бирта старалась не смотреть в глаза Эйнару.

      – Тогда постели мне на полу.

      – Ты слышишь, о чем тебя просят? – Густые брови Оспака сошлись в одну линию. Лоб прорезала глубокая морщина.

      – Я сделаю, как ты хочешь.

      – Спасибо, Бирта. – Теперь Эйнар был сама вежливость. Его губы улыбались, а необычные ореховые глаза блестели.

      Прошел еще час. Оспак ворочался в кровати, пытаясь уснуть. Эйнар тенью скользнул по опустевшей общей комнате и склонился над своим мешком. Несколько слов, сказанных шепотом, и мешок открылся. Мужчина покопался в нем и достал… трубку. Так же тихо он вернулся в комнату Оспака, сел на расстеленную постель и стал набивать трубку. Женская комната располагалась напротив комнаты хозяев и отделялась от общей залы (как, впрочем, и другие комнаты) лишь плотной занавеской. Льот дождалась, когда Бирта уснет и чуть сдвинула в сторону плотную ткань. Теперь она видела комнату отца и Эйнара, сидящего на расстеленной на полу постели. Оспак продолжал ворочаться. Выспавшись днем, он никак не мог уснуть. Эйнар закурил трубку. Зеленовато-сизый дым кольцами поплыл к потолку. Прошел еще час. Льот устала следить за Эйнаром. Ей смертельно хотелось спать, и только раненое самолюбие и женское любопытство мешали ей уснуть. Заворочалась Бирта.

      – Чем это так пахнет?

      – Это дым. Эйнар курит трубку.

      – Так