Приключения Гекльберри Финна. Марк Твен

я присел в лесу и долго думал об этом. Я спрашивал себя, если некто может получить назад все, о чем молился, почему тогда Ддякон Винни не вымолил и не вернул себе деньги, которые потерял на свинине? Почему вдова не может вымолить украденную серебряную табакерку? Почему мисс Ватсон не попросит бога сделать её толстухой? Нет, я тогда понял, что тут какая-то засада! Я пошел и рассказал об этом вдове, и она сказала, что то, что обильной молитвой можно заполучить только «духовные дары». Это было слишком неподъёмным для моей головы, но она сказала мне, что она имела в виду – я должен помогать другим людям, и делать все возможное для других людей, всё им раздать, что накопил за всю жизнь и заботиться о них все время, и никогда не думать о себе, хоть подыхай на их глазах. Я должен был заботиться в том числе и о мисс Ватсон, как я понял. Я долго ходил по лесу и вращал всё это в голове, но не увидел в этом никакой пользы – кроме как для других людей, поэтому, потом я подумал, что выкину всё это из головы, пока она всё ещё цела, утро, мол, вечера мудренее. Иногда вдова сажала меня рядом с собой и говорила о Божьем Промысле, да так, что у неё слюни летели изо рта, но, бывало, на другой день мисс Ватсон снова ухватится за это и снова все разрушит. Я решил, что вижу всё как есть, что есть два Божьих Промысла, и если бедный чёрный парень как-то выдержит Божий Промысел вдовы, то если попадёт в цепкие клешни Божьего Промыла мисс Ваттсон, тут уж пощады не жди. Я подумал обо всем этом и решил, что податься к Божьему Промыслу вдовы, если он захочет меня, хотя я не мог понять, зачем я ему могу оказаться нужнее, чем был раньше, потому что я всегда был невежественный, невоспитанный, низкий и злобный.

      Моего папулю не видели уже больше года, и это было удобно для меня, я больше, честно говоря, совсем не хотел его видеть. Он всегда был, когда трезвый, мастак распускать руки и меня лупить, поэтому я по большей части жил в лесу, когда он был рядом. Ну, примерно в это же время его нашли утонувшим в реке, примерно в двенадцати милях за городом, так говорили некоторые. Во всяком случае, они рассудили, что это был он, сказали, что этот утопленник был просто один —в-один его размера, и был такой же оборванец с точно такими же длиннющими космами на голове, точно – папа, но они не могли ничего сказать о его лице, потому что оно было в воде так долго, что совсем не походило на чьё-то лицо. Они сказали, что он плавал в воде на спине. Тогда они забрали его и похоронили где-то на берегу. Но моё счастье не могло продолжаться долго, потому что мне вспомнилось кое-что. Я прекрасно знал, что утопленники плавают лицом не вверх, а наоборот. Ну, я тогда и смекнул, что это был совсем не мой ненаглядный папаша, а какая-то баба, одетая в мужскую робу. Так что мне снова стало довольно дурноватенько. Я опасался, что старикан вот-вот оживёт и заявится ко мне из ада, что уж совсем не могло радовать меня.

      Мы играли в разбойники время от времени примерно с месячишко, а потом я отвалил в отставку. Всё, мальчики! Мы так никого и не ограбили и не убили, все