Науковедческие исследования. 2015. Коллектив авторов

индикатор – доля респондентов, которые поддержали бы желание своих детей в выборе профессии ученого, – измеряется в России с 1995 г. (рис. 1). В 2011 г. установки «за» и «против» научной карьеры разделились почти пополам: 42% хотели бы видеть своего сына (дочь) научным работником и 43% были бы против такой перспективы. Наихудшее соотношение наблюдалось в 2003 г. (32 к 47%). В установках молодежи присутствуют «скачки» более резкие: максимальный «провал» наблюдался тоже в 2003 г., когда голосов в пользу науки было почти в два раза меньше, чем «против» (28 к 54%), в 2006 и 2009 гг. соотношение вернулось к паритету, но в 2011 г. снова наметилась негативная тенденция (35 и 48%).

      Россия, 1995–2011 гг.: Хотели бы Вы видеть своего сына, дочь научным работником?

      Рис. 1. Установки на научную деятельность в России и США (в % от численности опрошенных)11

      В США в 2012 г. 80% опрошенных хотели бы видеть своих детей учеными и только 1% были против. Причем эта доля одинакова в отношении девочек и мальчиков и сохраняется вот уже 14 лет. Хотелось бы обратить внимание на то, что еще больше американцы приветствовали бы карьеру инженера – 84% для дочерей и 85% для сыновей. По данным, приведенным в докладе Национального научного фонда США [22, с. 7–33], в Китае первое место заняли преподаватели (51%), второе – врачи (49%), третье – ученые (36%), четвертое – инженеры (17%). В том же году в Корее лишь 24% респондентов настаивали бы на профессии в области науки и техники, а 66% ответили, что поддержали бы любой выбор своего ребенка. В 2006 г. большинство жителей Израиля были бы рады, если бы их дети стали учеными (77%), инженерами (78%) или врачами (78%).

В каких условиях формируются установки на профессиональную научную карьеру?

      Образ науки складывается у людей еще со средней школы и дополняется все новыми сведениями о научных достижениях из СМИ, научно-популярных и научно-фантастических фильмов, а также из повседневной жизни (на работе, в поликлинике, в разговорах с друзьями и родственниками). Информация о науке поступает довольно разнородная: с одной стороны, появляются позитивные сведения о новых открытиях, исследованиях космоса; в быту нам все больше помогают технические новинки. С другой стороны, люди видят, как жалуются ученые на недостаток финансирования, на устаревшее оборудование, беспокоятся о том, что молодежь не идет в науку. Под видом научных населению часто преподносятся псевдонаучные учения, нагнетаются страсти в отношении генной инженерии и клонирования. Науку нередко обвиняют в ухудшении экологической обстановки и здоровья нации, обострении социальных проблем.

      Насколько глубоко проникли негативные образы в разные слои общества? Принимают ли они необратимые формы? Происходят ли обратные процессы? Как найти пути и способы повышения престижа науки в нашем обществе? Кроме того, в 1990-е годы, в условиях резкого снижения уровня государственной поддержки науки, сложной адаптации научных институтов к новым формам и механизмам функционирования, изучение общественного мнения о науке было существенно важно для научного сообщества, для социального «самочувствия» ученых.

      В 1992 г. впервые

11

Источники: [22, Fig. 7–17]; [10, раздел 4.3.1].