Россия и современный мир №4 / 2014. Юрий Игрицкий

он будет вынужден учитывать не только давление Запада и разноречивые сигналы российских элит, но и набирающие силу ирредентистские настроения. Эти разноречивые факторы уже оказывают влияние на процесс принятия решений в Москве; их учет необходим при рассмотрении сценариев дальнейшего развития и урегулирования украинского кризиса.

Варианты политического урегулирования

      Хотя общие контуры урегулирования, позволявшего найти выход из геополитического противостояния или, по крайней мере, снизить его остроту до приемлемого для большинства вовлеченных в него сторон уровня, были очевидны едва ли не на следующий день после бегства Януковича, на протяжении длительного времени ни один из ведущих игроков украинской драмы не решился артикулировать готовность пойти на такой компромисс. Суть компромисса описывается хорошо знакомым термином «финляндизация». Именно о финляндизации как об оптимальном выходе из кризиса писали Збигнев Бжезинский [4] в первые дни после переворота в Киеве, а Генри Киссинджер [8] – накануне присоединения Крыма к России. Финляндизация в их трактовке означала установление уважительных отношений добрососедства, неприсоединение Украины к военным альянсам и, напротив, интенсивное развитие экономического сотрудничества как с ЕС, так и с Россией. От России же требовалось признание свершившихся перемен, отказ от претензий на какие-либо части украинской территории и от попыток дестабилизировать новую власть в Киеве. В качестве дополнительного бонуса для Москвы также предлагалось полномасштабное развитие сотрудничества с Евросоюзом.

      В принципе, финляндизация Украины – это примерно то, что могло бы произойти, если бы европейские лидеры не настаивали на безоговорочном подписании Украиной соглашения об ассоциации и свободной торговле в Вильнюсе, а прислушались к призывам Москвы найти в формате трехсторонних переговоров взаимоприемлемое решение1. В этом случае Россия не чувствовала бы себя изолированной в результате привязки соседней страны к альтернативному интеграционному проекту, а сама Украина, сполна используя преимущества эксклюзивных отношений с Россией, чуть с меньшей скоростью продолжала бы дрейф в сторону Евросоюза. Так или иначе, но финляндизация означает постепенный вывод Украины за пределы «русского мира».

      Сразу же после победы Евромайдана финляндизация оказалась значительно менее привлекательной опцией как для пришедших к власти противников режима Януковича, так и для Кремля. Для первых нетерпимой и противоречащей революционному мандату была сама возможность даже частичного признания неких особых интересов Москвы на Украине. Что касается Кремля, то для него финляндизация до переворота 22 февраля 2014 г. означала бы вынужденное признание очередного fait accompli, причем смириться предстояло не только с необходимостью вести дела с новым недружественным правительством, но и с насильственной сменой законной, хотя и предельно

1

Менее года спустя, когда Украина уже заплатила за евроинтеграционные устремления свержением легитимной власти, тысячами убитых и раненых, сотнями тысяч беженцев, утратой части территории и экономическим коллапсом, именно этот трехсторонний формат стал реальностью, причем результатом переговоров представителей России, Украины и ЕС оказалась более чем годичная отсрочка вступления в силу экономических положений договора о зоне свободной торговли. Иначе говоря, новая украинская власть фактически повторила тот же самый маневр, который стоил Виктору Януковичу президентского поста.