Россия и современный мир №3 / 2013. Юрий Игрицкий

цивилизационные теории, западничество и почвенничество, социалистические теории (от народнических до марксистских), неолиберализм. Соответственно, предлагались различные по своей успешности модернизационные проекты: догоняющая модернизация (петровские, сталинские и неолиберальные реформы), частичная автаркия (цивилизационные теории, почвенничество, «социализм в отдельной стране») и даже скачок в новую «общественную формацию» и создание альтернативной миросистемы (СССР и «соцлагерь»). Более того, какова бы ни была интеллектуальная мода, на практике победу всегда одерживали модернизаторы, считающие, что по большому счету «мы такие же как все, только отсталые». История династии Романовых, равно как история революции и СССР – это история таких модернизационных побед. Этим победам способствовала сама включенность России в миросистему, из которой она почти никогда не могла вырваться, но могла изменить свое положение в ней.

      И в то же время всегда имело место влиятельное представление о том, что Россия в принципе может обойтись и без включенности в миросистему – в силу ее огромной и разнообразной территории, большого населения, природных богатств, истинной веры или передовой идеологии, научно-технического потенциала и т.д. Квинтэссенцией такого представления было мнение о том, что Россия может создать свой уникальный модернизационный проект, «мир-экономику» (вариант – «империю-экономику»). И действительно, опыт СССР позволяет говорить, что это мнение не совсем безосновательно. Причем на фоне укрепления империи в России всегда имелись и робкие попытки либеральной модернизации, ориентированной на наибольшие возможности для большинства граждан, которая имела лишь дополнительную, побочную функцию [1]. В глобальном мире эта ветвь модернизации для России может стать основной и более эффективной, но при этом она нуждается в более последовательном этическом обосновании. Нуждается потому, что у современной России больше нет явного внешнего врага, а модель авторитарного государства и харизматичной советской бюрократии, аккумулирующей и перераспределяющей общие ресурсы, потеряла былую легитимность. Нет в современной России и веры населения в то, что цели государства могут быть важней текущих потребностей граждан. В результате не остается иного способа модернизации как прагматической максимы развития человеческого потенциала: увеличения доступных возможностей для каждого, индивидуальной включенности граждан в модернизацию как наиболее эффективной стратегии общественного развития. Это модель модернизации, где впервые в российской истории государство перестает быть главным субъектом модернизации, уступая эту функцию все более компетентным гражданам.

      Далее представляется закономерным, что если капиталистическая миросистема произвела эффект глобальной институциональной унификации человечества, то следующим закономерным этапом глобализации станет потребность в новых этико-политических