Горбачев. Его жизнь и время. Уильям Таубман

дальше, чем им бы хотелось. В России у Горбачева имелись союзники среди либералов; они приветствовали его нацеленные в будущее реформы и пытались поддерживать их, но затем предпочли Бориса Ельцина, увидев в нем человека, который поведет их к земле обетованной. Имелись у Горбачева и противники – приверженцы жесткого курса, которые оказывали ему вначале подспудное, а затем открытое и решительное сопротивление. Были у него и личные соперники – в частности, Ельцин, которого сначала мучил он и который потом мучил его – до тех пор, пока не нанес окончательный удар и Горбачеву, и самому СССР. Западные лидеры поначалу отнеслись к Горбачеву с недоверием, потом приняли его в свои объятия, а под конец бросили его, отказав в экономической помощи, в которой он отчаянно нуждался. А еще, что, пожалуй, важнее всего, Горбачеву пришлось иметь дело с самой Россией – с ее традиционным авторитарным строем и антизападными обычаями. Отвергнув Горбачева и Ельцина, страна в итоге выбрала Владимира Путина.

      Будучи генеральным секретарем ЦК КПСС, Горбачев обладал властью изменить почти все. Кроме того, он был исключительным человеком среди равных ему по положению. Конечно, его ценности разделяли и другие советские граждане, даже высокопоставленные, однако на самом верху единомышленников у него почти не было. Почти до самого конца его поддерживали лишь трое членов Политбюро – Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе и Вадим Медведев, – но все они были назначены и удерживались на своих должностях самим Горбачевым. Арчи Браун, опытный британский эксперт-советолог, писал: “Нет ни малейшего основания предполагать, что в середине 1980-х появилась бы хоть сколько-нибудь вероятная альтернатива Горбачеву и что этот другой лидер перевернул бы вверх тормашками марксизм-ленинизм и радикально изменил бы и свою страну, и всю международную систему, попытавшись предотвратить упадок, который не представлял непосредственной угрозы ни [советскому] строю, ни лично ему”[2].

      Покойный российский философ и социолог Дмитрий Фурман осмыслял уникальную роль Горбачева в более широком контексте: по его словам, это был “единственный в русской истории политик, который, имея в своих руках полную власть, сознательно во имя идейных и моральных ценностей шел на ее ограничение и на риск ее потерять”. Для Горбачева прибегнуть к насилию, чтобы удержаться у власти, было бы равнозначно поражению. Согласно его собственным правилам, такая победа и была поражением. А потому, пишет далее Фурман, “по этим правилам его поражением было победой”, – хотя (следует добавить) самому Горбачеву в ту пору так вовсе не казалось[3].

      Как же Горбачев сделался Горбачевым? Как крестьянский мальчишка, который на “отлично” написал сочинение, восхвалявшее Сталина, превратился в могильщика советского строя? “Одному Богу известно”, – со вздохом отвечал на этот вопрос многолетний премьер-министр Горбачева Николай Рыжков, под конец отвернувшийся от него[4]. Один из ближайших помощников Горбачева, Андрей Грачев, называл его “генетической ошибкой системы”

2

Brown A. The Gorbachev Factor. P. 309.

3

Фурман Д. “Перестройка глазами московского гуманитария” // Кувалдин В. Прорыв к свободе. С. 333.

4

Слова Николая Рыжкова приводит Арчи Браун: Brown A. The Myth of the Strong Leader: Political Leadership in the Modern Age. P. 173.