Хуже и быть не может 2. Татьяна Михайловна Василевская

входной двери.

      Валера слегка привстал с места и вывернул голову вбок, провожая фигуристую повариху плотоядным взглядом. Так бы и съел ее, прямо. Уж такая эта Нинка вся аппетитная, ух!

      – Смотри, шею не сверни! – крикнула аппетитная Нинка, от самой двери. Ей даже не требовалось поворачиваться в сторону охранника, что бы убедиться, что он на нее «пялится». Все они были одинаковые. Все мужики примитивные, озабоченные существа. Почти все думают только об одном, за редким исключением. Таким редким исключением был доктор. Степан Андреевич. При воспоминании о докторе, сердце Нины, каждый раз, сладостно замирало и сжималось в пышной груди в малюсенький пульсирующий комочек. «Божечки, какой мужчина! Интеллигент! Воспитанный, умный. Не то, что эти, кобели, тьфу!».

      «Вот, зараза! Как на спине у нее глаза. Знает, что посмотрят на нее. Ух!» – усмехнулся Валера, усаживаясь на свое место, после того, как повариха скрылась за дверью. Прямо свет в окошке в противной работе. Глаз отдыхает, сердце радуется и начинает качать кровь в ускоренном ритме. И остальные части тела, тоже не остаются равнодушными к этакой красотище.

      После перекура, Нина, проходя мимо охранников, сжалившись над здоровыми лбами, бессмысленно протирающими задницы, бросила на ходу:

      – Эй, болезные, я там, пирогов напекла. Придите, кто-нибудь. Угощу, а то ведь похудеете, не дай бог, от такого напряжения. – Звонкий заливистый смех вновь наполнил больничный коридор.

      – Нинок, чего ж ты такая жестокая женщина? – хохотнул Леха.

      Промаявшись еще минут двадцать, Валера поднялся с места.

      – Пойду, схожу за пирогами, – сказал он напарнику, – присмотри тут…

      Леха махнул рукой.

      – Да, ладно, прямо сейчас все психи разбегутся, пока ты до столовой дойдешь, сидят и ждут, когда же ты свой пост покинешь. Иди уже, а то Нинка все пироги доктору своему любимому скормит, известно, для кого старается. Мне с мясом, – крикнул он вслед Валере, уже во всю спешащему, не столько за пирогами, сколько сменить обстановку и лишний раз полюбоваться шикарной Нинкиной фигурой.

      – Ну, что? Оголодал?! На, держи. Лехе, вон, с мясом, он, сладкие не любит. А тебе, и тех и тех положила. – Подавая Валере пластиковый контейнер, объясняла Нина. Валера, глубоко вдохнув, аромат, идущий от Нинкиного гостинца, даже причмокнул губами. Вкуснота!

      – Ох, Нинок! Сокровище, ты, а не женщина! И готовишь и сама такая вся… – неотрывно глядя на пышный бюст, нахально выкатывающийся из выреза белого халата, проговорил Валера. Дыхание у него участилось, пульс зашкалило. Нина сердито зыркнула на не в меру ретивого поклонника.

      – Смотри, глаза-то совсем повыкатываются, не соберешь потом, – насмешливо сказала она. – Ишь, уставился. Забирай пироги и топай. Ухажер нашелся.

      Не в силах совладать, с охватившими его чувствами, Валера, проигнорировав слова предмета своей страсти, протянул, подрагивающие руки к возбуждающе-манящим телесам.

      – Сейчас,