Теория невероятностей. Виктория Ледерман

ими босоножками – от холодильника к обеденному столу, от стола к плите, от плиты к кофеварке, от кофеварки снова к столу. У Матвея от этого мельтешения зарябило в глазах.

      – Хочу сок и тост! – мрачно потребовал он.

      Мама мимоходом поцеловала его в макушку:

      – Доброе утро, злючка-колючка!

      Матвей недовольно дернул головой. Ну что она вечно лезет со своими нежностями? Знает ведь, что он ненавидит все эти муси-пуси. Он же не девчонка, в самом деле.

      Мама поставила на стол кофейную чашку с густой молочной пеной.

      – Капучино готов! – провозгласила она.

      – Уже на полдороге, – отозвался из гостиной папа. – Несусь со всех ног.

      – Мам, ты слышишь? Сок и тост! – с досадой повторил Матвей.

      – Сынок, мне некогда, я папу собираю. Скоро уже выезжать.

      – Скоро? У него самолет только через пять часов!

      – А пробки? А регистрация? Хватит ворчать, как старый дед. Сделай сок сам, апельсины в холодильнике. А батона вообще нет. Ты же вчера не пошел в магазин, хотя я просила. – Мама открыла микроволновку и вытащила тарелку с дымящимися блинчиками.

      – Ну вот здрасьте! – живо возмутился Матвей, обрадованный возможности поскандалить. – А что, кроме меня, никто не может купить батон? Это что, моя прямая обязанность? Я живу тут только для того, чтобы ходить в магазин?

      – Не только в магазин, – весело сказал папа, появляясь в кухне. – Но еще и на рынок, в аптеку… Ну и в школу, конечно.

      – Смешно, – пробурчал Матвей и отщипнул кусочек от блинчика.

      – Может, все-таки позавтракаешь? – спросила мама у папы.

      – Да нет, позже, перед выходом. Пока только кофе, – папа взял пульт и включил телевизор.

      – В начале октября каждого года жители Земли могут наблюдать метеорный поток Дракониды, названный так по созвездию Дракона, в котором находится его радиант, – громко заговорил диктор. – И, если позволит погода, в вечерние часы можно заметить падающие звезды…

      – Сынок, – сказала мама, убавляя громкость. – Мы же с тобой вдвоем остаемся. Давай вечером куда-нибудь сходим? В кино, например, или на каток в наш торговый центр? Погуляем вместе, а?

      – Я занят, – поспешно сказал Матвей. – Очень много уроков на завтра. И опрос по истории…

      Ну что за идеи – хоть стой, хоть падай. Идти в кино с мамой! Что может быть глупее?

      У мамы сделалось обиженное лицо, будто она прочитала мысли Матвея. Пришлось согласиться сходить в магазин.

      – Как на каторгу, – прокомментировал папа, наблюдая за одевающимся сыном. – Пытка батоном и сосисками.

      Матвей подавил тяжелый вздох. И так настроение паршивое, а им всё шуточки. Вышла из строя самая главная вещь в доме. Без нее жизнь пуста и бесцветна. Можно сказать, утрачен смысл существования на предстоящие сутки. Только кто это может понять? Уж точно не папа с мамой.

      По пути из магазина за Матвеем увязался щенок. Смешной такой, мохнатый, похожий на шерстяную варежку. Сколько Матвей его ни гнал, он не отставал. Отбежит немного в сторонку, остановится, а потом догоняет: лапы заплетаются друг о дружку, уши шлепают на ветру. Матвей не выдержал, присел возле него, погладил, даже одну сосиску ему скормил. И дальше пошел, а щенок – за ним. Так и добрались до подъезда вместе. У железной двери щенок сел и выжидающе уставился на Матвея. Как будто говорил: ну хорошо, покормил, поиграл, а дальше?

      Матвей потрепал его по голове.

      – Ладно, уговорил. Но спорим, через три минуты ты снова окажешься на улице? Засекай!

      Он схватил щенка на руки, открыл дверь магнитным ключом и побежал вверх по лестнице.

      Щенок так вертелся в руках, пытаясь облизать своему благодетелю лицо, что Матвей нечаянно упустил его в коридоре. Находчивое животное рвануло прямиком в кухню. Мамин вопль, донесшийся оттуда через секунду, свидетельствовал об их неожиданной встрече.

      – Матвей!!!

      Мама в ужасе выскочила в коридор. Матвей и сам уже был не рад своей выходке, но нужно же держать марку. Так, на всякий случай, чтобы знали.

      – Ты в своем уме?! – гневно вскричала мама.

      – А что такое? – прикинулся дурачком Матвей.

      – Как что такое? Ты о папе подумал?

      – О папе, о папе! А обо мне кто-нибудь думает? Я всю жизнь мечтаю о собаке!

      – Быстро лови его, пока папа в душе. Сейчас же неси назад.

      – Мама! Где справедливость?

      – Я сейчас тебе покажу справедливость! Бессовестный! Лови!

      Матвей поднял подбежавшего к нему щенка и прижал к себе. Глаза мамы метали молнии. Редко удавалось так разозлить ее. Обычно она обходилась уговорами и старалась превратить все в шутку.

      – Почему я должен страдать из-за папы? Я-то ведь здоров!

      – Потому что мы семья! Мы поддерживаем друг друга! Болеет один – страдают все. С аллергией не шутят, дорогой мой. И мне странно, что ты в свои тринадцать лет этого не понимаешь.

      – Мне