Все наши тени. Валерий Данилов

Все Петро не просить в село везти, к тому же, он опять пьяный, наверное.

      Я не стал выдавать своего нового знакомого, прошел за бабкой, поднялся на терраску.

      – Вот тут посиди, сейчас приду. По сорок рублей бутылка у меня. Будешь брать? – строго допросила бабка.

      – Да, конечно. – Я был уверен, по привычным мне ценам, что козье молоко стоит как крыло «Боинга», ну, может быть, ненамного дешевле. – Я и две возьму.

      Бабка кивнула и ушла.

      У нее было отличное хозяйство! Это меня искренне удивило. На вид ей было за восемьдесят, но среди городских старушек таких живчиков я не видел. Прямая спина, сильные руки, и, если не считать морщин, то кожа как у тридцатипятилетней. И в ее почтенном возрасте она держала огород, скотину, кур – они кудахтали где-то за стенкой, – и весь участок был в цветах. И нигде, вот просто нигде ни отвалившегося, ни грязного. Чудеса, да и только.

      – Меня Елизаветой Степановной звать, – сообщила бабка, ставя передо мной две бутылки козьего молока.

      – Дмитрий, – сказал я, доставая восемьдесят рублей. Мне хотелось попробовать молоко прямо сейчас. – Спасибо, Елизавета Степановна. А можно, я у вас каждый день буду молоко брать? И коровье, если есть.

      – Пирожки хочешь? – вдруг спросила она. – Голодный, небось. Вон как на молоко-то смотришь.

      – Хочу, – не стал я лукавить. – Сколько?

      – Тьфу, – обозлилась Елизавета Степановна. – Я ж от души, бесов сын. Сиди, принесу сейчас.

      Я и сидел, но, не дожидаясь, открыл одну бутылку и с наслаждением присосался к горлышку. И понял, что только ради этого стоило приехать за тридевять земель.

      Дальше все было еще интересней. Пироги были свежие, еще теплые, почти горячие, и с такими начинками, что опомнился я, когда почувствовал, что джинсы пора расстегнуть. Мне стало стыдно до слез, и я виновато пробормотал:

      – А давайте, я вам с хозяйством помогу? Очень вкусно было…

      – Нет, – отрезала Елизавета Степановна. Бабкой она была все же суровой. – Скотина да огород чужих рук не любят. Поел – и ладушки. А то все готовлю как для себя. Так где ты дом-то купил?

      Вот теперь она приступила к расспросам. «Как Баба-Яга», – почему-то подумал я.

      – Я не купил, – открестился я. – Мне он от жены достался.

      – Померла? – сочувственно спросила Елизавета Степановна.

      – Не, зачем. Развелись мы с ней просто. Это ее наследство было, ну как наследство… по документам выходило, что она его то ли купила, то ли что. Я не знаю. Ну тот, в конце деревни. Самый последний и от вас слева будет, если смотреть…

      – А-а, – протянула Елизавета Степановна и посерьезнела. – Ведьмин дом, значит.

      При этих словах я вообще пожалел, что связался с проклятым наследством. Суеверным я не был, но…

      – Почему ведьмин?

      – Нехороший, – коротко объяснила Елизавета Степановна. – Ты как спал-то, нормально?

      У нее было озабоченное выражение лица, но я не стал рассказывать про ночного гостя.

      – Не очень, – признался я. – Комары, и света там