Тень света. Андрей Васильев

поспешно произнес я. – Вы лучше чай попейте. Я сейчас к Маринке отбегу на часок, а потом с вами посижу. И еще – совет мне ваш нужен в одном тонком деле.

      Вавила Силыч сумрачно глянул на меня, а после на книгу, так и открытую на странице, где было записан ритуал призвания мары-«сонливицы».

      – Нет-нет, – захлопнул я толстый фолиант. – Ничего такого. Скорее – наоборот. Доброе дело надо сделать, но вот не знаю, как к нему подступиться.

      С Яной Феликсовной надо что-то думать, однако. Ряжская с меня не слезет, это понятно. Ей на подругу, по сути, плевать, как я уже и говорил. Ей важно добиться того, чтобы я через «не могу», «не хочу» сделал то, что нужно ей.

      Ладно, сделаю. Вот только и ей бы не помешало послушать слова мудрого подъездного о тиграх, которые свободу любят.

      А ведьмак – он не дикий зверь. Его, если что, загнать в клетку куда сложнее будет.

      – Охота тебе, хозяин, к этой шлендре идти? – подал голос Родька, запихивая фильтр для воды под кран. – Ладно бы от нее какой прок был, а так шум один – и только. И до ума она ничего не доводит. Вон, стыдоба какая из-за «Магического противостояния» перед четырнадцатым домом вышла! Она ж пре-тен-ден-том на победу была – и что? Психанула и всех нас подвела!

      – Много воли взял! – рыкнул я на него, причем на этот раз всерьез. – Не тебе судить о том, хорошая Маринка или нет. Знай свое место!

      – Ты бы его выпорол что ли? – посоветовал мне Вавила Силыч. – Или смешал пять кило риса да пять кило гречи, да заставил перебирать. А то толком он у тебя ничего не делает, только жрет без остановки и телевизер смотрит. Скоро вон в дверь проходить не будет.

      – Обидные ваши слова, – бухнул фильтром об стол Родька. – Прямо до крайности! Я каждый день… Каждый день…

      – Каждый день – что? – уточнил подъездный. – Ну? Хозяин твой домой пришел – ужин где? Чай горячий? И носки его грязные под кроватью лежат вторую неделю. Во-о-от! Дармоед ты!

      Родька завертелся на месте, грозно засопел, после спрыгнул на пол и убежал в комнату, где чуть позже скрипнуло кресло, на котором он обитал.

      – Обиделся, – предположил я. – Теперь всю ночь как слон трубить носом будет.

      – Побольше поплачет – поменьше пописает, – философски заметил подъездный. – Тоже мне… Ты его не балуй, а то потом беды не оберешься. А лучше отдай его мне на пару-тройку дней. Дело к зиме, надо трубы в подвале проверять, любые руки сгодятся.

      И знаете что? Я дал «добро» Вавиле Силычу на это благое дело. И «обчеству», прости господи, польза, и жирок Родьке растрясти не помешает. Правда, с посиделками, сдается мне, сегодня не сложится. Да и ладно. Мне Маринки хватит.

      Маринка же была задумчива, что наводило на странные мысли. Нет, я не хочу сказать, что моя любимая соседка до того не думала, но чтобы подобное настроение держалось у нее более получаса, это, знаете ли… Впрочем, как-то раз я такое наблюдал, года полтора назад, когда у нее имел место быть бурный и душераздирающий служебный роман с каким-то красавчиком из РИА «Новости», на которого она возлагала как личные, так и