Гори оно все огнем…. Клара Колибри

желание, и ему не захотелось потом с ней расставаться. Да, совсем некрасиво получилось, когда девчонка заупрямилась ехать с ним в снятый на берегу моря коттедж, а он настоял на своем. И потом еще, когда у нелепо накрашенной и разряженной в безвкусные тряпки девушки, выглядевшей в них прямо, как дешевая проститутка, обнаружил и отнял невинность. А на утро мужчина присмотрелся к ней, к умытой от слез и косметики, лежащей обнаженной в его постели и прикрытой по грудь простыней, и понял, что нашел нечто, от чего теперь ни за что не откажется. Так, всего лишь после одной ночи и нескольких минут раннего утра, в его голове созрел план завести себе юную любовницу, которая так бодрила, что чуть ли не скидывала с его счетов более десятка лет.

      Когда Лида проснулась в то утро в чужом жилище, первое, что увидела, был тот самый мужик. Он сидел в кресле напротив и рассматривал ее снова пристально, но в его карих глазах подметила нечто новое. Определения изменению во взгляде моментально найти не получилось, а вот поежиться и натянуть до самого носа простыню успела в следующую же секунду. Что от него было еще ждать? Боль он ей причинил, унижение тоже. Может, она и произвела на него впечатление легкомысленной особы и любительницы приключений, но так обращаться ни с одной женщиной, в ее понимании, было непозволительно цивилизованному человеку.

      – Не бойся, – он по-своему понял выражение ее лица. – Я приношу извинения за то, что произошло с тобой этой ночью.

      – Откупаться сейчас будете? – сощурилась на него совсем недружелюбно.

      – Нет. А ты этого ждала? Денег от меня хотела? – он чуть подался вперед, отчего девчонка дернулась и прытко увеличила между ними расстояние, скользнув к противоположному краю кровати. – Сказал же, не трону больше!

      – И что вам тогда еще от меня надо?

      – Чтобы летела со мной в Москву, – Павел Николаевич говорил жестко, четко и ясно. – Я беру тебя на полное обеспечение. Сначала несколько дней поживешь на моей даче, как приедем. Потом я улажу некоторые дела с сыном. Он сейчас гостит у меня, а вообще живет и учится в Англии. От разговора с ним будет зависеть, где станешь жить: в городе, или так и останешься в подмосковном коттедже. Дальше приодену тебя. И да, если захочешь, позволю учиться. Надо же тебе чем-то занимать то время, пока сам буду занят работой. У тебя есть мысли на этот счет, пожелания? Тебе, вообще, сколько лет? Восемнадцать, надеюсь, исполнилось?

      – Угу, вчера. А в другое время так и будете насиловать?

      – Не дерзи мне! И что, говоришь, было вчера?

      – Исполнилось восемнадцать мне вчера, – и снова она бросила в его сторону взгляд волчонка.

      – Ты на меня так не смотри, – нахмурился Павел Николаевич. – Я погорячился, конечно, но отныне готов устроить для тебя такую жизнь, которая тебе никогда и не снилась. Родители у тебя есть? Забулдыги, наверное, раз дочь в таком виде и с такой компанией шляется по кабакам?! Что молчишь? Язык от радости за свое будущее проглотила?

      – Нет.

      – Что нет? – он почувствовал, что этот разговор начал его здорово утомлять.