Окатанский боец. Елена Филон

что…

      – Вы рафки?.. – на судорожном выдохе вылетает изо рта, и прихожую монастыря вновь заполняет басистый мужской смех.

      – Нет, бл*, зелёные человечки! Помолиться в вашу убогую церквушку заскочили!

      – И случайно глотку старушке перерезали.

      И гогот становится громче.

      Какого чёрта происходит?.. Бледнолицые с красными глазами только что убили человека.

      – А как же мирное соглашение?! – кричу с надрывом, чувствуя в себе прилив небывалой ярости, и до боли в суставах сжимаю рукоятку кинжала. – ВЫ НАРУШИЛИ ЕГО! Нарушили мирный договор! Сволочи!

      Корпус вперёд, как учил Дьен, вес на правую ногу и срываюсь с места, на ходу вознося руку к куполу, разрезая остриём кинжала воздух! Собираюсь воткнуть его в грудь первого, кто встанет у меня на пути! Собираюсь отомстить за Рамину! Собираюсь стать убийцей! Но…

      Дьен был прав.

      Я слаба.

      Я ни на что не способна.

      Порыв ветра вдруг ударяет в лицо, перед глазами проносится тёмное размытое пятно и в следующий миг, что-то больно врезается в шею, обиваясь вокруг неё тугой петлёй. Кинжал вываливается из руки, со звоном стали ударяясь о половицы, а я, хватая ртом воздух, впиваюсь пальцами в чью-то мощную руку, пытаясь ослабить её хватку, пытаюсь наполнить лёгкие кислородом…

      – Ты, Рыжуха, совсем без мозгов, что ли? Была у меня одна такая знакомая лет сто назад, баба в конец крышей поехавшая, – влетает в ухо хриплый мужской голос, лениво растягивающий слова, и спустя секунду я получаю свободу, ударяюсь коленями о пол и пытаюсь дышать… Просто дышать, чёрт возьми…

      Рафки… Точно рафки… Только у них есть сила, что при желании, одним лёгким нажатием руки способна раздробить все шейные позвонки. И это значит лишь одно – меня пощадили.

      Украдкой поглядываю на кинжал у ног рафка, прикидывая, стоит ли рисковать, но не успеваю даже бессмысленной эту идею признать, как с подачи огромного ботинка моё оружие отправляется в полёт прямиком через открытые двери, из которых льётся яркий солнечный свет.

      – Точно дура, – фыркает надо мной чудовище и гнусно посмеивается.

      Всё ещё держась за шею и тяжело дыша, заставляю себя подняться с пола и с вызовом взглянуть в лицо существа, что минуту назад развязал новую войну, позволив сородичам убить Рамину…

      Это начало войны между людьми и рафками. Иначе уже не будет.

      Скалится мне, кривя рот в уродливой ухмылке. Выше меня на головы две, – не меньше, огромный, широкий в плечах, рукастый, в чёрной одежде, судя по изношенности ещё времён Конца света. Квадратное лицо с заросшей щетиной, такая же квадратная, как кирпич челюсть, круглые глазёнки горят алым, взирая на меня из-под тяжёлых прямых бровей, и впервые в жизни белая кожа рафка вызывает во мне такое жгучее отвращение, что тошнота подкатывает к горлу.

      Рафк велит прибраться здесь убийцам Рамины, а сам вытаскивает из кармана яблоко и с громким «Хрусссссь!» вгрызается в него зубами.

      – Нофрмалное такое, соффчное, – мямлит с набитым ртом, делая шаг вперёд и