Парусник № 25 и другие рассказы. Джек Вэнс

ускорение, достаточное для побега за пределы гравитационного колодца.

      Снова космос, снова годы бесшумного равномерного полета. В неизмеримую даль – и дальше…

      НЕОБУЗДАННАЯ МАШИНА

      I

      Во всем Терминале не было никого выше, толще и тяжелее бармена по прозвищу «Бык». Краснолицый детина с плоскими обвисшими щеками, он вышвыривал пьянчуг грудью и животом, выпяченными наподобие бочки из костей и мышц – подталкивая их к выходу, пританцовывая и напирая пузом с разбега, как неуклюжий, возбужденный сладострастием слон. По отзывам надежных свидетелей, его толчки не уступали силой ударам копыт брыкающегося мула.

      Марвин Алликстер, нервный худощавый субъект лет сорока, хотел было обозвать бармена мерзавцем, мошенником и скупердяем, но предусмотрительно придержал язык.

      Бармен вертел в руках прозрачный шарик, рассматривая со всех сторон заключенное в нем маленькое существо. Существо сияло и мерцало, как призма – солнечно-желтыми, изумрудными, мягкими розовато-лиловыми, ярко-розовыми сполохами чистейших оттенков. «Двадцать франков», – без особого энтузиазма произнес бармен.

      «Двадцать франков? – Алликстер ударил кулаками по стойке бара – театрально преувеличенным жестом. – Ты шутишь!»

      «Без шуток», – проворчал бармен.

      Алликстер серьезно наклонился вперед, пытаясь воззвать к разуму собеседника: «Послушай, Бык! О чем ты говоришь? Этот шарик – чистый, как слеза, горный хрусталь, ему не меньше миллиона лет. Попрыгунчики копаются целый год и считают, что им повезло, если они находят пару таких кристаллов, да и то внутри огромных кусков кварца. Они шлифуют и полируют находку, крутят ее и вертят, а если она ненароком выскальзывает из рук – беда! Шарик разлетается вдребезги, зудень вытекает и погибает».

      Бармен отвернулся, чтобы налить по стаканчику виски паре ухмыляющихся грузчиков: «Слишком хрупкая штука. Если я ее куплю, а кто-нибудь из треклятых дебоширов ее разобьет, я потеряю двадцать франков – только и всего».

      «Двадцать франков? – изумленно повторил Алликстер. – Называть такую сумму, глядя на эту драгоценность, язык не поворачивается. Я уж лучше продам свое ухо за двадцать франков!»

      «Это меня вполне устроит», – пошутил Бык, поигрывая ножом.

      Теперь Алликстер попробовал возбудить в собеседнике алчность: «Я получил эту штуковину из первых рук за пятьсот франков».

      Бармен рассмеялся ему в лицо: «Все вы, из магистральных бригад, поете одну и ту же песню. Подбираете безделушку на какой-нибудь станции, проносите ее контрабандой на обратном пути и рассказываете сказки о том, во сколько она вам обошлась, чтобы сплавить ее втридорога первому простофиле, готовому развесить уши, – Бык налил себе стаканчик воды и опорожнил его, подмигнув грузчикам. – Как-то раз я попался на эту удочку. Купил козявку у Хэнка Эванса – он утверждал, что она умела танцевать и выучила все туземные