Красные озера. Лев Протасов

опять к Луке, намеренно игнорируя юношу (который, к слову, не нашелся с ответом да мгновенно сник):

      – Давеча ж приезжали сюда. Не пустила я их. Чего доброго, в приют сдадут… дом мой на себя перепишут…

      Илья, хоть и стоял, от растерянности уставившись под ноги, а невольно хмыкнул – комнатушка загажена, в полу трещины (трещины-то он лучше всего успел разглядеть), кроме того, если верить хозяйке, крыша течет, кому такую рухлядь вздумается переписывать.

      – Сказали, приезжай к нам, – из горла Инны стали вырываться плаксивые нотки. Нотки эти постепенно нарастали, заставляли без того дрожащий от дряхлости голос дрожать пуще прежнего, так что к концу речь слилась в неразборчивое клокотание. – А как приезжать-то? Коли они у меня обувь отберут, чтоб я… по холодной земле… босая… со свету сжить меня хотят, вот что.

      – Ну, Инна, ты всех нас переживешь, никто тебе зла не желает, – Лука успокоительно погладил старуху по плечу и попытался улыбнуться, да опомнился вовремя – перекошенная его, насильно вздернутая кверху улыбка едва ли может кого-нибудь приободрить.

      – Желают! Еще как! Тома злющая стала, видать, растила я ее неправильно, баловала слишком. Вслед за своим боровом скупая такая сделалась, ничего не выклянчишь у нее! Последнего лишить меня готовы! Лизонька единственная отрада! Принесла вот…

      Тут Инна извлекла откуда-то из-под халата несколько мятых купюр, показала их как неопровержимое доказательство внучкиной заботы да тут же спрятала обратно.

      – Это.., – «мои», хотел сказать Лука, но не стал (так же, как не стал рассказывать о воровстве), – … хорошо, что она о тебе беспокоится.

      – Много ли нужно в моем возрасте? Мне же не надобно, а сердце вот греет. Вишь, кто-то обо мне старой позаботился, кому-то нужна я, выходит…

      Губы старухи дрогнули, разжались, словно она хотела сказать что-то еще, но на улице истошно взвыла собака, сбив с мысли. Вой стоял протяжный и жуткий, будто душу какую заблудшую истязали. А уж от чего был этот вой – неведомо. Так, взбрело что-то в собачью голову.

      – Пойдем мы, – проговорил Лука, воспользовавшись заминкой. – Ты уж прости, спешим. Я к тебе на днях загляну еще, крышу заодно посмотрю.

      Когда отец с сыном вышли, собака продолжала надрываться – где-то через два двора. Потом обреченно пискнула, пару раз издала негромкий лай и смолкла.

      – Мы должны скорее Лизу отыскать, – недовольно заявил Илья. – Зачем столько времени тратить?

      – Ты бы помолчал, – спокойно, но грозно отозвался Лука. – Сам знаешь, был бы ты осмотрительней, так вовсе никого бы искать не пришлось. Лиза твоя с полчаса как в поезде, куда гнаться? Если на машине – так десять минут погоды не сделают, успеем до следующей станции аккурат к сроку прибытия. И с Инной впредь будь почтительнее – она, положим, не в себе, так не от хорошей жизни.

      Быстрым шагом добрались до Радловых. Там, конечно, случился небольшой переполох. Тамара что-то запричитала, Петр