Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Анатолий Зарецкий

во время форсирования Волги?

      – А что, уже проехали?

      – Да, Валечка. Ехали минут пятнадцать по мосту. Зрелище потрясающее, особенно для тех, кто впервые пересекает такие мощные преграды. Обь и Енисей, конечно, более серьезные реки, из тех, что видел, но и Волга под Саратовом впечатляет.

      – Жаль, не удалось посмотреть.

      Потянулись ”степи-степи оренбургские – необъятная целина”. Мы уже ехали по одноколейке среднеазиатской железной дороги. В этом проявились некоторые преимущества. Едва поезд останавливался на любом из разъездов, можно смело выходить из душного вагона и прогуливаться на воле, пока ни пройдет встречный поезд.

      Долго ехали через какой-то горный массив. Горы невысокие, но поразило обилие битых вагонов на дне неглубоких ущелий. А в одном месте распластался огромный паровоз пятидесятых годов. Вряд ли эту технику сбрасывали туда специально.

      Вскоре выбрались на равнину. Унылый, почти лунный пейзаж. Подсоленные белесые проплешины, лишенные растительности, перемежались небольшими участками, покрытыми выгоревшей на солнце травой. Изредка попадались пески, слегка скрепленные бурой верблюжьей колючкой.

      А в вагоне стало невыносимо жарко. Кондиционер не работал. И вскоре все окна были открыты настежь. Повсюду загуляли сквозняки, занося тучи пыли, хрустящей на зубах.

      Появились казахские поселения. Самая заметная их часть – кладбище. Само поселение, сливающееся по цвету с унылым ландшафтом, издали почти не видно. Невысокие глинобитные домики с плоскими крышами, глинобитные заборы той же высоты. Смотрится, как нагромождение незавершенных строений.

      А вот кладбище – это отдельно стоящие домики, без заборов. Некоторые с красивыми голубыми куполами, нередко отделанными золотыми каемками, ослепительно сверкающими на солнце. И кладбище по площади значительно больше поселения. Мертвых всегда больше, чем живых.

      Замелькали ослики и верблюды. Странно было видеть экзотическую живность не в зоопарке, а на воле. Иногда на них важно восседали аборигены в теплой одежде не по сезону, переносимые ими по раскаленной бескрайней равнине неведомо, куда и зачем.

      На всех остановках в вагоны врывались полуголые казахские дети, предлагавшие кумыс в бутылках, вяленую рыбу, сыр и другие местные продукты.

      Хотели, было, купить для пробы пару бутылок кумыса. Пожилая казашка, сидевшая у вагона прямо в пыли, быстро разлила кумыс из грязного чайника по таким же немытым бутылкам и подала нам. Она долго не могла понять, что нам нужен кумыс в бутылках, закрытых пробками. Мы-то наивно полагали, что это кумыс фабричного производства. Все оказалось куда проще. Казашка пошарила рукой вокруг себя, нашла в песке две первые попавшиеся, кем-то брошенные пробки, ловким ударом закрыла ими бутылки и подала нам. А детишки уже тащили ей пустые бутылки, только что выброшенные из окон вагона. В общем, оборот посуды шел в условиях полной антисанитарии. Пробовать кумыс расхотелось.

      Уже во второй половине дня добрались до Аральского моря. Поезд