Смерть Сталина. Леонид Млечин

видимо, для того, чтобы наши языки развязались, чтобы не могли мы контролировать, о чем надо говорить, о чем не надо…

      Бывало, часа два посидим, и уже хочется разойтись. Но он заводил беседу, задавал вопросы на деловые темы. Обычно все проходило нормально, но иногда он, не сдерживая себя, горячился, грубил, нападал на тех или других товарищей».

      Может, ему нравилось видеть своих соратников пьяненькими и жалкими. А может, он верил в то, что пьяный человек обязательно выболтает свои потаенные мысли.

      Однажды Анастас Микоян, вынужденный выпить коньяка, вышел в соседнюю комнату, прилег и поспал. Он вернулся в столовую бодрый и свежий. Когда его хитрость раскрылась, Сталин зло произнес:

      – Ты что? Хочешь быть всех умнее? Можешь потом сильно пожалеть.

      Вождь не терпел, когда кто-то пытался остаться трезвым. Еще до войны, в январе 1941 года, после очередного заседания политбюро он, будучи в хорошем настроении, пригласил всех на кремлевскую квартиру и устроил ужин.

      «Сидели у т. Сталина часов до семи утра, – вспоминал нарком тяжелого машиностроения Вячеслав Александрович Малышев. – Пели песни, разговаривали. Тов. Сталин много рассказывал о своей жизни и в частности провозгласил тост «за стариков, охотно передающих власть молодым, и за молодых, охотно принимающих власть».

      Я старался пить вина поменьше, т. Сталин заметил мой «маневр» и говорит:

      – Э-э… машиностроители малолитражками пьют! Не годится!

      Взял два рога, подошел ко мне, налил в рога вина и предложил с ним выпить. Выпили. От такой «порции» у меня все кругом пошло. А т. Сталин смеется и говорит:

      – Он хитрый парень, хитрый!

      Сталин и раньше любил хорошо поесть, но теперь он проявлял такую прожорливость, словно боялся, что ему не достанется любимое блюдо…»

      Он любил дунайскую сельдь, копченого рыбца, цесарок, уток, отварных перепелов, цыплят, с удовольствием ел тонкие ребра барашка, приготовленные на вертеле… Стол ломился от снеди.

      Бывший генеральный секретарь ЦК Компартии Венгрии Матьяш Ракоши, который после отставки много лет жил в Советском Союзе, вспоминал:

      «Каждый обслуживал себя сам, в том числе и Сталин, который с любопытством приподнимал крышки блюд и обращал мое внимание на то или иное кушанье.

      По вечерам Сталин даже выпивал. Я нередко наблюдал, как из длинной, не подходящей для шампанского рюмки он мелкими глотками пил красное цимлянское вино или шампанское. Но этот процесс у Сталина был похож на то, как он курил, значительно больше времени тратя на распечатывание папирос «Герцеговина», набивку трубки и на постоянное ее прикуривание, чем на сам процесс курения…

      Обстановка на таких ужинах была непринужденной, рассказывались анекдоты, нередко даже сальные, под громкий смех присутствующих…

      Когда после трех часов утра Сталин вышел из комнаты, я заметил членам политбюро:

      – Сталину уже семьдесят три года, не вредят ли ему подобные ужины, затягивающиеся до поздней ночи?

      Товарищи успокоили меня, говоря,