Смерть Сталина. Леонид Млечин

н открывал глаза, все бросались к нему, но неизвестно, узнавал ли он кого-то.

      Василий был сильно пьян. Он ушел в помещение охраны, еще выпил и кричал, что отца убили.

      Так думал не он один.

      Даже в высшем руководстве страны ходили зловещие слухи. Одни говорили, что Сталина сразил инфаркт, другие – что его разбил паралич, третьи были уверены, что Сталина отравили.

      Министерство государственной безопасности в те мартовские дни составляло отчеты о настроениях в связи с болезнью Сталина. Отчет о настроениях в вооруженных силах, датированный 5 марта 1953 года, рассекречен:

      «В тяжелой болезни т. Сталина виновны те же врачи-убийцы. Они дали т. Сталину отравляющие лекарства замедленного действия».

      «У т. Сталина повышенное давление, а его враги направляли на юг лечиться. Это тоже, видимо, делали врачи».

      «Возможно, т. Сталин тоже отравлен. Настала тяжелая жизнь, всех травят, а правду сказать нельзя. Если не выздоровеет т. Сталин, то нам надо пойти на Израиль и громить евреев».

      Впрочем, нашлись и тогда люди, которые говорили: «Туда ему и дорога». Этих людей было дано указание арестовать.

      И по сей день многие уверены, что Сталина убили. Версий множество.

      Версия первая, наиболее популярная.

      Сталина убил Лаврентий Павлович Берия. Он знал, что Сталин готовится его устранить, и опередил вождя.

      Берия будто бы заранее убрал всех преданных Сталину людей, в частности его помощника Поскребышева и начальника охраны генерала Власика, и окружил вождя своими людьми.

      Берия же посадил в тюрьму личного врача Сталина, специально ради этого организовал «дело врачей», а другим медикам вождь не доверял, не подпускал их к себе. И в нужный момент Берия приказал сотруднику Главного управления охраны Министерства госбезопасности Хрусталеву сделать Сталину смертельный укол.

      Версия вторая.

      Сталина убил Лазарь Моисеевич Каганович, потому что Сталин хотел выслать всех евреев в Сибирь.

      Во время бурного разговора на даче Каганович потребовал объективно расследовать «дело врачей», возник скандал. Сталин хотел вызвать охрану, но присутствовавший при беседе Анастас Иванович Микоян не дал ему нажать на кнопку звонка. У Сталина случился припадок, и он умер на глазах у своих соратников.

      Есть другой вариант этой версии. Каганович сделал свою племянницу Розу любовницей вдовца Сталина, и она по указанию Лазаря Моисеевича подменила таблетки в аптечке вождя.

      Версия третья.

      В кабинете Сталина стоял электрический чайник, в который любой из членов президиума ЦК (политбюро переименовали в президиум на XIX съезде в 1952 году) мог подсыпать яда. Проводив товарищей, Сталин решил попить чаю, а выпил отраву.

      Когда Хрущев и другие вернулись утром, Сталин еще был жив. Увидев Сталина на полу, они стали его душить. И добили старика. А всех сотрудников госбезопасности, охранявших дачу, расстреляли, чтобы никто не узнал…

      Одна версия фантастичнее и абсурднее другой. Но характерно: убийцу Сталина ищут среди его ближайшего окружения, то есть бессознательно воспринимают тогдашнее руководство страны как шайку преступников, ненавидящих друг друга и способных на все. Это эмоциональное восприятие недалеко от истины.

      Все послевоенные годы для кремлевских обитателей прошли в бесконечных интригах, иногда со смертельным исходом.

      Члены высшего партийного руководства постоянно менялись местами – в зависимости от часто менявшегося настроения Сталина, который постоянно раскладывал этот кадровый пасьянс.

      Вождь постарел, устал и очевидно терял интерес к делам.

      Нуритдин Акрамович Мухитдинов, который в апреле 1951 года был утвержден председателем Совета министров Узбекистана, вспоминал, как он сам позвонил Сталину. Снял трубку аппарата междугородней правительственной связи, заказал Москву и соединился с Поскребышевым. Мухитдинов представился и сказал, что он вступил в исполнение обязанностей главы республиканского правительства.

      Поскребышев сухо ответил:

      – Знаем. Поздравляем.

      – Хотел бы информировать об этом товарища Сталина.

      – Доложу, – буркнул Поскребышев и повесил трубку.

      Через три дня в шесть вечера Мухитдинову позвонили по ВЧ. Сотрудники отдела правительственной связи Министерства госбезопасности проверили, хорошо ли слышно, и предупредили – позвонят из Кремля. Ему звонили еще не раз, проверяя, на месте ли Мухитдинов. Министр связи Узбекистана предупредил:

      – Вам будет важный звонок. Прослежу лично.

      Минут через десять – новый звонок. Спросили, нет ли в кабинете посторонних, предупредили: при разговоре никто не должен присутствовать. Мухитдинов вызвал помощника и велел никого к нему не пускать и дверь не открывать. Сам закрыл все окна и стал ждать.

      Наконец долгожданный звонок. Телефонист:

      – Соединяю с товарищем Поскребышевым.

      Тот