Давайте петь вместе. Марта Оболенская

кивнула в знак согласия.

      В гараже было душно и накурено. Похоже, здесь недавно побывали Сашка и Настёна. Об этом говорили многочисленные окурки в банке-пепельнице, среди которых присутствовал уникальный экземпляр со следами помады Настеньки.

      Дарья проследовала до зелёного кресла (боже, как оно сочеталось с её глазами!) и с кошачьей грацией в него опустилась.

      – У меня для тебя маленький сюрприз, – озорная улыбка красиво смягчила обычно суровое лицо Влада. – Надеюсь, ты поймёшь, что здесь к чему, – он опустился на стул, взял в руки гитару (все его действия сопровождались пристальным разглядыванием затаившейся в ожидании Дарьи) и заиграл.

      Чудная песня, комплект незатейливых аккордов, два коротких куплета и запоминающийся припев. Этой песне (о, священный гимн в честь возродившейся египетской богини!) он посвятил нынешнее солнечное утро и часть благодарного дня, хотя планировал и раскладывал в своей голове этот нехитрый музыкальный пасьянс значительно раньше и существенно дольше. Слово «любовь» повторяется два раза, «смерть» один раз, слово «протест» странным замысловато-изысканным образом рифмуется с «инцестом», ряды красноречивых существительных снабжены гарниром уникальных эпитетов. Прелестно, как всё земное и привлекательно-низменное. Прелестно, как всё вечное и непреходящее. Прелестно, потому что посвящено любимой женщине.

      – Она такая гнусная, ядовито-желанная, величественная и дрянная, похожая на королеву, неуклюже выбравшуюся из своей безумно дорогой кареты в дорогом платье и с размаху шлёпнувшуюся в коровью лепёшку, – шептала ему на ухо подкупленная его музыкально-изысканной исповедью Дашенька, ловкими пальцами поддевая край скользкой прохладной рубашки, прилегающей к его широкой крепкой груди.

      – Думаешь? – так же шепотом спросил Влад, слепо отставляя неожиданно лишнюю гитару.

      – Думаю, – утвердительно ответила Дарья, основательно поцеловав его в ухо. – В ней столько секса, столько смерти! Потрясающе! – она навалилась на него всем своим телом, упершись острым подбородком в его черную макушку. – Даже не знаю, что здесь привлекательнее. Не было бы секса, не была бы её смерть так сладостна.

      Даша обошла Влада и осторожно забралась на его крепкие колени.

      – Тебе понравилось? – спросил он, прикрыв глаза и ладонями накрыв мягкую выпуклость её бедер.

      – Очень, – призналась она, жадно вдохнув его терпкий будоражащий запах. Её влажный трепещущий язычок проделал незамысловатую дорожку на его светлой шее. Мертвенно ледяные руки (она всегда такая отчуждённо-прохладная) скользнули под рубашку и прижались к горячей спине. Одурманенный её ласками Влад тяжело засопел и, словно ребёнок, слепо ищущий грудь матери, потянулся к её губам. Дарья уклонилась от его поцелуя. Влад открыл глаза и столкнулся с тяжелым взволнованным взглядом взрослой, трезвомыслящей женщины.

      – Влад, – её голос показался ему тоже неестественно повзрослевшим и оттого чужим. – Ты меня любишь?

      Вопрос