Сказки цвета ночи. Дмитрий Данишевский

пересчитав, Володя вдруг понял, что жуть наводит даже не сочетание крика с заботливым голосом, а скорее глубина родословной, до которой они уже дошли, поскольку все такие ложечки всегда начинаются с «мамы» и «папы». Даже маленький Вовка понял: что бы там ни происходило – это длится уже долго. Так же ему показалось странным, что где-то на середине тётя Лариса икнула, и фраза была закончена уже другим голосом, который всё равно показался Вовке очень знакомым.

      Пока маленькие ножки шагали к столовой, по сторонам неторопливо проплывали расстеленные койки с мятыми простынями, и облезлые деревянные тумбочки со стоявшими на них игрушками. Вовка поймал себя на мысли, что с превеликим удовольствием присвоил бы себе что-нибудь, но мама учила не брать без разрешения. Снова крик, снова голос предлагает почтить очередной ложечкой какого-то дальнего родственника. Услышав новое имя, Володя побледнел: он понял, что знает всех этих людей. С каждым новым шагом второй голос становился всё ближе и громче, и стоит отметить, что он был знаком до боли в зубах, и уже копошился в подкорке мозга, намереваясь извлечь наружу имя его обладателя.

      Наконец Вовка проник в столовую с робким «здрасти» поприветствовавшим присутствующих, коих было двое. Здесь на стуле восседала человеческая фигура… во всяком случае сохранившиеся очертания пока ещё ассоциировались с человеческими. Его как будто специально посадили лицом ко входу, чтобы в нём сразу можно было узнать дорогого друга, лидера и духовного наставника, имевшего привычку носить капитанскую фуражку. На теле тут и там были бреши: Володя сразу вспомнил избитый грузовик, просвечивавшийся со всех сторон. Разница между ними была лишь в том, что машина не кровоточила. Хотя крутившаяся вокруг него персона в белом халате более чем старательно вытирала салфетками следы своего вмешательства. И вот рука снова потянулась к подносу. Блестящие железки отнюдь не были похожи на медицинские инструменты. В этих явно старых приборах с фигурной резьбой, Володя узнал обыкновенный кухонный нож с не менее обыкновенной кухонной вилкой, которыми он привык разделываться со столь ненавистными ему котлетами.

      Фигура в белом халате бесцеремонно срезала с руки сидевшего на стуле небольшой кусок мяса. Снова раздался знакомый крик и в рот отправилась очередная «ложечка». Капитан поедал себя более чем покорно, а фигура, одетая в белый халат, помогала ему в этом, стоит сказать, проявляя заботу, которой можно было только завидовать.

      – У меня обед! – рявкнула девушка меняющимся голосом. – А, это ты, мой маленький. Уже пришёл в чувство?

      Она, не глядя, швырнула что-то в сторону малыша, и к Володиным ногам упало обтянутое ремнями клёпаное лицо – последнее напоминание о тёте Ларисе, и вместе с ним ещё что-то маленькое. Взгляд капитана был отрешённым. Он всё понимал, но сделать ничего не мог. Его воля была полностью подавлена. Он играл в ведьмину игру по её правилам. Она же, как ни странно,